Читать книгу - "Идолы острова Пасхи. Гибель великой цивилизации - Джеймс Перкинс"

Не удержавшись, Баира тут же поведал притчу, на которые, как все знали, он был большой охотник:

– Послушайте, люди, историю о солнце в капле росы… Давным-давно к одному мудрецу, жившему на земле, пришел рыбак. «Не знаю, что случилось со мной, о, великий мудрец, – сказал он, – но я не хочу больше выходить в море: меня перестали радовать его просторы, не веселит свежий ветер, дующий в лицо, и не смешат танцы дельфинов около бегущей по волнам лодки. Однако и жизнь на берегу меня отталкивает. Что мне делать?». «Для начала приходи ко мне наутро на завтрак», – ответил ему мудрец. «Но я болен, о, великий мудрец, я не в состоянии ничего есть и пить! Еще один день, и я умру от тоски и отчаяния». «У меня есть целебный напиток для тебя», – сказал мудрец и попрощался с рыбаком.

Рыбак явился на следующее утро к мудрецу раздраженным, не надеясь особенно на помощь, но ожидая услышать длительные поучения.

Мудрец поприветствовал своего гостя и пригласил в дом.

Он усадил рыбака за стол и протянул ему пустую чашку. Рыбак в недоумении посмотрел на мудреца: «Но что это значит?». «Ты должен научиться пить из пустой чашки», – ответил мудрец. «Но я не понимаю», – все так же недоумевал рыбак. «Учись видеть смысл там, где другие ничего не видят, и ценить то, что для других просто не существует, – и ты избавишься от своего недуга. Тогда и в капле росы увидишь солнце».

– О, люди! – продолжал Баира. – И я познал вкус отчаяния, но мудрые книги древних просветили меня. Истинно говорю вам, если человек не видит в капле росы солнца, то душа этого человека в опасности, ибо слепа она к тому, что озаряет ее и наполняет светом! И тогда демоны во тьме войдут в душу человеческую и завладеют ею. Люди, стремитесь к прекрасному, к вечному, к доброму даже в самом малом, потому что из малого складывается большое. И еще хочу сказать вам…

Тут Аравак, настороженно слушавший верховного жреца, перебил Баиру:

– А еще верховный жрец хотел сказать вам, что он всегда готов выслушать вас и поговорить с вами! Мы ценим его доброту, но не должны забывать, что он стар и болен… О, верховный жрец, наш народ благодарен тебе! Ты получишь от нас все, чего заслуживаешь; твоя старость будет окружена почетом и уважением, и мы обещаем, что ничем не станем тревожить тебя… Проводите верховного жреца в его дом, – и да начнется наш праздник!

В течение всех праздничных дней Аравак оставался с народом и только утром последнего дня, когда замужние женщины отправились в храм Матери-Земли, а девушки гадали о женихах, вождь удалился в дальнюю комнату своего большого дома и остался там наедине с Тлалоком.

– Ты будешь на нашем острове первым вождем, которого не станут избирать, но признают его власть только потому, что он сын прежнего великого вождя, – говорил слегка во хмелю Аравак, скинув с себя праздничные одеяния и блаженно вытянувшись на толстых циновках, устилавших пол. – Я делаю все, чтобы вышло именно так. Правда, наши враги еще не добиты, они прячутся в горах и рассчитывают отомстить нам за свое поражение, но Бог Войны поможет истребить их всех до единого. А после не пройдет и года, как на острове будут почитать и бояться великого вождя так, как не почитали и не боялись самих богов. Я покажу людям, что такое настоящая власть, они узнают, как тяжела и крепка ее длань. И они будут рады этому, Тлалок, поверь мне! Ты заметил, как они радуются уже сейчас, едва ощутив крепость власти над собой?

Запомни, Тлалок, люди слабы, большинство из них слабые, они мечтают, чтобы ими управляли, – поэтому стоит им почувствовать истинную силу какого-нибудь человека, как они немедленно и охотно подчиняются ему. О, я давно это понял, и осознание этого придает мне могущество, – не зря же никто не осмеливался перечить мне за все годы моего правления! Будь и ты таким, Тлалок, не позволяй никому брать верх над тобой, хотя бы и в мелочах: Баира давеча сказал правду – большое складывается из малого.

Лицо Тлалока вдруг затуманилось.

– Проклятый Кане! Проклятый сын рыбака! – злобно прошептал он.

– А? Что ты сказал? Кане?.. А я ведь о нем позабыл, – недобро усмехнувшись, произнес Аравак. – До сей поры он нам был не нужен, его появление у нас было нежелательно, – как бы мы с ним не поступили, все было бы плохо. Но теперь – другое дело; теперь для еще большего закрепления своей власти нам необходимо казнить этого человека. Преступник, святотатец, смутьян – он стал причиной многих бед на нашей земле, и ныне сама справедливость требует, чтобы он понес жестокую кару. Его наказание послужит назиданию и устрашению всех, кто хотя бы в мыслях, хотя бы на мгновение усомнился в нас, поэтому казнь Кане будет долгой и ужасной, – ее запомнят навсегда. А его подругу, – деву, посвятившую себя богам, а потом предавшую их, – мы вернем тем, кому она должна принадлежать, то есть богам. Она станет нашей искупительной жертвой им, и мы принесем ее особым, небывалым образом, – так чтобы жертвоприношение стало еще страшнее и необычнее, чем проступок Парэ! Правда, я когда-то обещал ее отцу, Баире, что Парэ не пострадает, – но времена меняются, и слова, имеющие смысл вчера, делаются бессмысленными сегодня.

– О, отец, ты воистину – великий вождь! – Тлалок, сидящий возле Аравака, склонился и поцеловал его руку.

– Я знаю, – ответил Аравак на этот раз без тени улыбки. – А скажи мне, Тлалок, – прибавил он после короткой паузы, пристально глядя на сына, – хватит ли у тебя терпения дождаться, пока предки призовут меня к себе? Не захочешь ли ты стать вождем прежде, чем старость и болезни убьют меня? Сыновья всегда хотят оттеснить отцов, заняв лучшие места, а дом власти, который я строю, красив и притягателен, – не возникнет ли у тебя желание овладеть им ценой моей жизни?

– Что ты, отец, что ты! – вскричал Тлалок. – Мне и подумать страшно, что когда-нибудь я лишусь тебя. Пусть боги даруют тебе долгую-долгую жизнь!

– Когда-нибудь ты все равно лишишься меня, но если это произойдет слишком