Читать книгу - "Карнавал обреченных - Людмила Бирюк"

Перечитывая письмо Константина, изобилующее грубыми солдатскими шутками, весьма неуместными, ввиду траура, Николай стиснул зубы от ярости. Только в самом конце брат, словно вспомнив, для чего взялся за перо, вскользь сообщал, что уступает ему престол. Приехать в Петербург и объявить об этом публично он не посчитал нужным.

— Разве это отречение?! — раздраженно спросил великий князь матушку, которая, едва оправившись от потери старшего сына, приняла на себя все дворцовые дела. — Что теперь делать с этой филькиной грамотой, maman?!

— Скажи спасибо, что хоть такую прислал. Теперь можно обнародовать манифест Александра, в котором он завещает тебе престол. Копии завещания хранятся в Сенате, Синоде и Государственном совете. А подлинник — у меня!

Видя, что у Никса отнялся дар речи, Мария Федоровна усмехнулась и объяснила, что покойный Александр изъявил волю держать завещание в тайне, пока Константин не подтвердит своего отречения.

— Долго же вы молчали, матушка… — с горечью упрекнул Николай, чувствуя, что императрица-мать не слишком рада его воцарению на российском престоле.

— А ты поторопился присягнуть Константину! Милорадовича струсил?

На другой день Николай перебрался из Аничкова дворца в Зимний и собственноручно начертал манифест, в котором провозгласил себя императором России. Новая присяга была назначена на 14 декабря.

Это был первый царский указ Николая Павловича Романова.

На письменном столе покойного брата он нашел доносы унтер-офицера Шервуда и капитана Майбороды. В них сообщалось о существовании так называемого Южного общества, главной целью которого было свержение монархии. Членами тайного союза являлись офицеры Второй армии, расквартированной в Тульчине, Василькове и Каменке, а руководителем — бывший командир Вятского полка Павел Пестель. В доносе упоминались известные дворянские фамилии: Сергей Муравьев-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин, Сергей Волконский…

Николай немедленно отдал письменное распоряжение об аресте Пестеля и установлении жандармской слежки за другими заговорщиками.

Это был его второй указ.

Не успел самопровозглашенный император перевести дух, к нему явился Милорадович и полушутя заметил, что младший брат Николая Павловича, Михаил, тоже имеет законное право на престол. Генерал-губернатор упрямо продолжал вести себя с Николаем как обычно, без церемоний, будто никакого отречения цесаревича не было и в помине.

— При чем тут Микки? — удивился Николай.

— Всё очень просто, ваше высочество. Вы появились на свет, когда ваш батюшка был еще великим князем. А Михаил родился, когда Павел Петрович уже был императором. Следовательно, он — сын императора, настоящий наследник престола.

Николай откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди. Его взгляд буквально просверлил генерал-губернатора.

— Может быть, вы еще напомните мне о Лиз? Она ведь тоже имеет право на престол!

— Почему бы и нет? — улыбаясь, охотно откликнулся Милорадович. — Кадеты и лицеисты ее просто обожают: Елизавета Алексеевна — просвещенная либералистка! Да и императрица-мать тоже…

— Господин генерал-губернатор! Мне шутить недосуг! — взорвался Николай и стукнул кулаком по столу так, что чернильница подпрыгнула, забрызгав доносы Шервуда и Майбороды.

Когда Милорадович откланялся, Николай дал волю гневу. Что он себе позволяет, этот горбоносый серб?! С каким удовольствием он скрутил бы его в бараний рог! Но нельзя… Без его помощи будет сложно организовать эту… Как ее? Переприсягу. Слово-то какое гадкое… Ну ничего, ради своей великой цели Николай всё вытерпит, всё выдержит. Главное — укрепиться на престоле, заручиться поддержкой гвардии, а там поглядим, господа, каково вам будет шутить!

Он взял пресс-папье и аккуратно промокнул чернильные кляксы на доносах. Слава богу, все-таки есть еще преданные люди… Правда, мало. Шервуд, Майборода… Кто еще? Ах, да, Бакланов.

Николай вдруг заметил на краю стола нераспечатанное письмо. Необъяснимая тревога неприятно сжала судорогой желудок. В последнее время он стал бояться писем: они приносили ему только дурные вести. Письмо было от некоего ротмистра Ломтева. Ладно, почитаем… Николай вскрыл конверт. Незнакомый ротмистр покорнейше просил об аудиенции с целью сообщить нечто важное, касающееся судьбы России. «Теперь посыплются прожекты», — мелькнуло в голове Николая. Он вспомнил реформатора Каразина, которого в молодости пригрел брат Александр. Ну и что? Где теперь тот Каразин и где Александр? Нет, господа… Никаких реформ! Самодержавие, православие, народность! Ничего более.

Но письмо против воли занимало его мысли. Николай решил позвать Бакланова, чтобы посоветоваться да заодно и помириться с ним после курьезной истории со шкатулкой. Сейчас каждый верный человек на счету. Он решительно потянул шнурок звонка, и через мгновение в кабинет вошел дежурный офицер.

— Полковника Бакланова ко мне!