Читать книгу - "Нормандский гость - Владимир Москалев"

Они смотрели, ни во что не вмешиваясь, слышали непонятные слова, видели, как оба врача перевернули Людовика на спину, вновь начав обследования, и думали каждый о своем. В сущности – об одном и том же: гибели! Сначала династии, потом своей. Эмма, бледная, сидя в кресле, глядела на серые квадраты мраморных половых плит и чувствовала, как дрожат пальцы и стучит в висках. Если Людовик умрет – она станет никем и будет никому не нужна. Тем более, Карлу, которому, догадывалась, никогда не стать королем. Не говоря о вражде меж ними.

А Карл думал: если племянник умрет, предстоит тяжелая борьба за трон. Шансы ничтожно малы, он знал об этом. Всему виной Лотарь. Короновав сына, когда тому едва исполнилось тринадцать лет, он окончательно убрал с дороги младшего брата, а потом и вовсе выгнал. Эмма постаралась. Кто теперь признает его королем? Чтобы этого добиться, нужна сила. У Карла ее не было. Он был беден, без связей, без друзей.

В невеселых думах оба сидели, не глядя друг на друга. Родственники в прошлом, ставшие жертвами козней Лотаря, ныне лишь знакомые, в будущем они и вовсе станут врагами. Если, конечно, не изменится обстановка. В противном случае Эмма попросту уйдет в забвение, коли не протянет деверю руку дружбы. Но не похоже, что так случится, слишком зол Карл на нее. Другому кому-то суждено сблизить этих людей, постороннему, не имеющему отношения к их династии, но нужному одновременно и тому, и другому. Найдется ли такой человек? Станет ли возможным этот союз и не будет ли уже поздно?.. Вопрос будущего. А пока жив еще последний король.

И оба, хмуря брови, затаив дыхание, ждали приговора суда. Судьи – двое, те, что склонились над телом короля. Те, в чьих руках ныне судьба династии, кто одним лишь словом может изменить ход истории. И кому это дано? Простому лекарю. Неисповедимы, воистину, пути человеческие и господни на этом свете. А двое родичей, под одним из которых горела скамья, под другой кресло, оба без кровинки в лице, с надеждой и страхом глядя на судей, уже чувствовали, что впереди их ждет нечто не менее страшное, чем сама смерть – забвение!

И приговор прозвучал. Врачи повернулись, посмотрели на Эмму, потом на Карла. Один из них сказал:

– Положение безнадежное: перелом позвоночника у основания черепа. Выбиты первый и второй шейные позвонки. Паралич тела, конечностей и расстройство дыхания как следствие разрыва спинномозгового столба. Кроме того, перелом спинных позвонков и разрыв седалищного нерва. И последнее: мочеиспускание нарушено, мочевой пузырь переполнен. Больной еще может прийти в сознание, но ненадолго.

– Ненадолго? – вскричала Эмма, вскочив с места. – А потом?..

Врач посмотрел ей в глаза и опустил голову.

– Неужели ничего нельзя сделать? – бросился к нему Карл. – Нет никакого выхода?.. Пусть малейшего!..

– Для этого надо вскрывать тело короля и отводить мочу…

– Так вскрывайте!

– Церковь запрещает это. Без позволения епископа нельзя производить такие операции над помазанником божьим.

Карл поглядел на королеву-мать.

– Вскрывайте! – закричала она. – Некогда ждать епископа! Я даю разрешение!

– Только опытный хирург смог бы взяться за это. Нам не под силу, – развел руками врач. – Больной очнется… Нужен наркоз, ведь резать придется по живому… Смерть от болевого шока – не лучший выход.

Тут он обернулся. Коллега тянул его за рукав, указывая другой рукой на лицо короля. У Людовика были открыты глаза…

Увидев это, врач покачал головой:

– Да и поздно уже. Открытые глаза – признак скорой смерти. Моча, кажется, вырвалась наружу и затопила…

Не слушая его дальше, Карл и Эмма бросились к Людовику и склонились над ним, глядя в его лицо. И оба отшатнулись. На них смотрела с подушек восковая маска мертвеца. Но глаза еще жили, шевелились и губы. Однако они не произносили ни звука, а глаза уже заволакивала мутная пелена.

Карл, с лицом едва ли краше, чем у короля, поглядел на врача.

– Ему нужен священник, – сказал тот.

Карл бросился к дверям, раскрыв их, закричал:

– Священника! Скорее!

– Он уже здесь, – сказал рядом Гуго. – Я знал.

И они торопливо вошли: святой отец, герцог франков, за ним придворные, с ними Можер и Вия.

Но Людовик уже не мог покаяться. Зрачки его вспыхнули на миг, увидев распятие в протянутой руке, губы шевельнулись и потянулись кверху, к кресту – последнему, что он успел увидеть в жизни. Священник торопливо забормотал отходную молитву и поднес распятие к самым губам короля. Они коснулись его, прошептали что-то… и застыли навечно вместе с потухшими глазами.

Убрав распятие, священник взглянул на врача. Тот кивнул раз, другой и закрыл королю глаза. Эмма вскрикнула и в беспамятстве упала на начинающее уже остывать тело сына. Карлу стало трудно дышать, он рванул ворот рубахи. Нормандец, скрестив руки на груди, нахмурился. Вия, впившись зубами в пальцы на кулаке, не сводила глаз с мертвого лица короля. Придворные шептались, выглядывали из-за спин впереди стоящих, вставали на цыпочки, пытаясь увидеть, что делается там, на смертном одре. И лишь один Гуго невозмутимо стоял близ изголовья, безучастно глядя на труп. Рядом с ним Роберт. Долго смотрел на неподвижное лицо Людовика, потом поднял глаза на отца… И взгляд сына застыл на холодном, с плотно сжатыми губами, лице герцога франков.

Все ждали. Молча. В страхе. И в тишине раздался скорбный голос герольда, стоявшего в изножье:

– Король умер!

– Хвала небесам, он успел вручить свою душу Господу, – произнес священник и затянул заупокойную молитву.

Королева-мать прервала его: подняв голову, закричала не своим голосом, зацарапала, стоя на коленях, безжизненное тело сына и вновь упала мокрым лицом на белые простыни, поверх которых лежали восковые руки юного короля.

Придворные, обнажив головы, закрестились, уткнув взгляды в пол. В покои молча, в лиловой мантии, вошел епископ Герберт. Его пропустили, расступившись, к Людовику. Он подошел, медленно описал в воздухе крест и проговорил негромко:

– На все воля Господа на этом свете. Да упокоится с миром душа помазанника божьего, короля франков Людовика.

Эмма вдруг подняла голову и уставилась на Герберта невидящим взором. Потом скользнула глазами по толпе придворных, оглядывая их, но ничего не говоря, лишь приоткрыв рот. Казалось, эти глаза искали кого-то, но не могли найти. И вдруг они широко раскрылись, остановившись на Вие.

– Ведьма! Ведьма! – закричала королева-мать, брызгая слюной, испепеляя ненавистным взором бедную девушку. – Это ты наслала порчу на короля! Ты во всем виновата! – она поднялась, вытянула руку, указывая пальцем. – Смотрите на нее, она и не дрогнет, и не шелохнется, будто это не ее рук дело!

Гуго, нахмурившись, бросил на королеву тяжелый взгляд.

– Убейте ее! Убейте! – бесновалась Эмма, все так же указывая на Вию рукой. – Это она убила короля! Больше некому! Будь проклята, ведьма! Я сама тебя убью! – и пошла вперед с растопыренными пальцами, готовыми рвать жертву на части.