Читать книгу - "Русская психиатрия от Николая II до Сталина - Тихон Иванович Юдин"

В последнее время институт уделял большое внимание исследованиям боковых придатков нервных клеток — «шипиков». Прослежено, что нервные клетки различных слоев коры имеют различные шипики: клетки второго и третьего слоя имеют более тонкие шипики, клетки пятого и шестого слоя— более грубые; в коре шипики многообразнее и обильнее, чем в нижележащих отделах мозга. В онтогенезе шипики появляются только на VIII месяце, а развитие их наиболее интенсивно идет в течение первых месяцев после рождения. Институт считает, что шипики являются рецепторным аппаратом мозговой коры, причем признается возможность осуществления ими рецепторных функций как путем непосредственного соприкосновения, так и посредством физико-химических гуморальных процессов. (А быть может, настройкой биоэлектрического приемника-клетки на особую частоту биоэлектрической волны? — Т. Ю.)

Вопросу о межнейронных связях, синапсии, посвящены также работы Н. И. Гращенкова, А. Д. Зурабашвили, разбирающие вопрос с гистологической, физиологической и патологической стороны.

Проблеме локализации функций в мозгу советскими исследователями было также уделено большое внимание.

Первая постановка этой проблемы на широкое обсуждение советских невропатологов и психиатров была сделана на I Украинском съезде невропатологов и психиатров в 1934 г., причем в качестве основных докладчиков были привлечены наиболее компетентные по этому вопросу исследователи: М. Б. Кроль, И. Н. Филимонов, А. М. Гринштейн, С. А. Саркисов, Н. И. Гращенков.

При Украинском психоневрологическом институте еще в 1931 г. была организована цитоархитектоническая лаборатория, работавшая под руководством И. Н. Филимонова и затем доц. М. Е. Соболя. Здесь имелось в виду главным образом изучение патологических нарушений в области архитектоники преимущественно при афазии: лаборатория составляла один комплекс с так называемой «корковой» клиникой. Из этой лаборатории вышли работы М. Е. Соболя, Р. А. Голубовой, Е. Я. Барановского.

В июне 1941 г. Центральным украинским психоневрологическим институтом была созвана специальная (10-я) сессия «Клинические синдромы при нарушении высших функций головного мозга и их анатомо-физиологические основы»[217].

Уже на I Всеукраинском съезде были отмечены значительные успехи советских исследователей в овладении новейшими методами исследования: цитоархитектоника, биотоки, хронаксия, но собранный материал тогда был еще невелик.

В дальнейшем в Институте мозга в Москве и Ленинграде, в Нейрохирургической клинике акад. Н. Н. Бурденко и на нейрохирургических сессиях в Украинском психоневрологическом институте в Харькове вопросы локализации все время не снимались с плана работ.

Уже на I Украинском съезде в 1934 г. было отмечено, что трудность проблемы заключалась в том, что ни концепция узкого статического локализационизма, ни концепция тотальной недиференцированной деятельности всего мозга не дают удовлетворительного объяснения наблюдаемых фактов. Было ясно, что локализованная кортикальная функция — это узловой пункт многообразных и лабильных условнорефлекторных связей, что «мозг — это калейдоскоп, один удар по которому меняет весь рисунок». Было ясно, что необходимо изучение локализаций методом сочетания клинико-психопатологического и физиологического анализа. Развитию такого понимания проблемы локализации и способствовали работы советских физиологов.

Изучением значения локальных нарушений в генезе психопатологических синдромов постоянно занимался А. С. Шмарьян, который придавал «большое значение нарушениям сложных кортико-диэнцефальных корреляций, т. е. принципам локализации, взятой в плане вертикальных взаимоотношений мозговых систем».

Сравнительной цитоархитектоникой мозга животных занимался И. Н. Филимонов, М. О. Гуревич, а в Казани — И. С. Алуф.

Для психиатрии имели значение и работы по локализации вегетативных центров А. М. Гринштейна[218], работы о боли М. И. Аствацатурова, И. И. Русецкого, а также работы Г. И. Маркелова[219], касающиеся клиники расстройств вегетативной нервной системы.

Таким образом, мы видим, что в советское время не только продолжалось давно с успехом начатое русскими учеными изучение физиологических и анатомических основ психической деятельности, но это изучение все более расширялось и углублялось, оставаясь глубоко оригинальным, идущим своим путем.

В истории психиатрии мы подробно остановились на описании этих достижений, так как они тесно связаны и с достижениями психиатрии клинической: без них было невозможно построение новой материалистической психологии и психопатологии. Они дают основы для понимания того, как исторически на основе развития труда, общения и речи развивалось человеческое сознание. С этими достижениями передовая психиатрия стремится связать и понимание психозов, их течения.

Еще предстоит много работы для того, чтобы между психиатром-клиницистом, физиологом и анатомом было достигнуто полное взаимопонимание, но большое поле для общей работы уже имеется.

* * *

В области клинической психиатрии после 1930 г. разрабатывались планово нижеследующие вопросы, обсуждавшиеся чаще всего коллективно на различных научных конференциях, сессиях, совещаниях.

В 1930 г. был создан Институт по изучению высшей нервной деятельности[220]. Им совместно с Московским областным обществом невропатологов и психиатров была в июне 1932 г. созвана конференция по вопросам теории и практики шизофрении[221]. Задачей конференции было «провести смотр современного нашего знания с целью намечения дальнейших работ в области шизофрении на основе внедрения плановости и единства в научно-исследовательской работе».

После этой первой конференции созыв конференций по отдельным проблемам психиатрии сделался обычным. Из таких конференций наиболее многолюдны были следующие. В июне 1936 г. Московский областной отдел здравоохранения созвал конференцию по вопросам эпилепсии[222]; в 1937 г. состоялась конференция в связи с 50-летием Московской психиатрической клиники, на которой было освещено значение С. С. Корсакова и сделан ряд докладов о корсаковском синдроме, а также освещена роль П. Б. Ганнушкина и его учения о пограничных формах и психопатиях, Центральный институт психиатрии РСФСР в 1939 г, созвал конференцию по травмам мозга, а в 1940 г. — по проблеме психомоторного возбуждения; в 1941 г. правление Всесоюзного общества невропатологов и психиатров созвало конференцию по энцефалитам; в Ленинграде состоялась конференция по вопросам о боли (доклады М. И, Аствацатурова и др.). Украинская психоневрологическая академия провела по вопросам неврологии и психиатрии 10 конференций (сессий), из них по психиатрии: в 1934 г. по экзогенным психозам[223], в 1935 г. по вегетативной нервной системе[224], в 1936 г. по патогенезу и лечению шизофрении[225], в 1938 г. по лечению шизофрении[226], в 1941 г. темой конференции было «Психонервные симптомы и анатомо-физиологическая их основа». Кроме того, на Украинском съезде невропатологов и психиатров в 1934 г. была поставлена проблема классификации неврозов и лечение психозов.

Большие областные конференции состоялись в Ростове-на-Дону, Молотове, Иванове, Днепропетровске.

Вопрос о патогенезе и клинике шизофрении, помимо рассмотрения его с точки зрения нарушения физиологических механизмов, является предметом многих исследований[227]. Большую роль в уточнении границ шизофрении, как мы уже говорили, сыграл II Всесоюзный съезд невропатологов и психиатров. Он резко осудил психологически чувственное понимание шизофрении и ее расширительное толкование и прежде всего выдвинутое Л. М. Розенштейном понимание «мягкой» шизофрении, благодаря которой «шизофреническая пандемия, как выразился В. П, Осипов, затопила психиатрию в течение последних лет», так как достаточно было констатировать «оклики», ипохондричность,