Читать книгу - "Грешница - Сергей Шхиян"

— Это все моя жена, — без тени улыбки сказал он, — ей приснился вещий сон о том, что вам грозит смертельная опасность. Тогда она погадала на кофейной гуще и поняла, что вас кто-то хочет извести ядом. Пришлось срочно закладывать лошадей и сломя голову скакать сюда.

Когда Алеша заговорил обо мне, У Василия Ивановича появилась возможность открыто любоваться мной, и я поняла, что он не просто благодарен мне за спасение, а страстно вожделеет меня как женщину. Он даже незаметно сунул руку под одеяло и поменял позу, чтобы Алеша ничего у него не заметил.

— Ах, если бы вы только знали, как я вам благодарен, — сказал мне Василий Иванович, со слезами на глазах. — Вы спасли меня не только от тирана, вы вернули мне душу!

Алеша скептически хмыкнул, но я, доподлинно зная, что он имеет в виду, тоже чуть не прослезилась.

— Теперь вы мне самые близкие люди и я хочу, чтобы вы все знали обо мне, — продолжил Трегубов. — Я ничего от вас не утаю!

Все-таки, какими мужчины бывают разными! Василий Иванович был сама чувствительность, а Алексей Григорьевич, вместо того, чтобы с сочувствием выслушать исповедь страдальца, подавил зевок и про себя назвал Трегубова сентиментальным придурком и тунеядцем.

Мне стала так неприятна его черствость, что я впервые серьезно на него обиделась. Чистая душа Василий Иванович, сам, до слез умиляясь своему простосердечию и благородству, повел рассказ о своей тяжелой юности, притеснениях, которые претерпел по малолетству и доброте великой государыни, отметившей его скромные таланты.

Он говорил так хорошо и искренно, что в самых чувствительных местах рассказа, я невольно проливала слезы. Я была готова рыдать, над его тяжелой судьбой, но меня все время отвлекал Алеша, возмущая, полным непониманием того, что слышал. И вдруг, когда Василий Иванович повествовал о самом трудном моменте своей жизни, о том, как Вошин коварно принуждал его жениться на Аграфене Михайловне, он вдруг его прервал, встал с кресла и сказал, что ему нужно осмотреть комнату злодея, возможно в ней отыщутся еще какие-нибудь следы готовящегося преступления.

Не стану спорить, я много почерпнула у Алеши из его памяти, образа мышления, но при том я смогла не потерять свого самого главного достоинства, я осталась возвышенной и доброй! Мало того, тонкой, чувствительной и благородной! От обиды за бедного Трегубова у меня, сами собой потекли из глаз слезы.

Неприятно-пораженный черствостью Алексея Григорьевича, Василий Иванович, не подавая вида, как ему больно равнодушие к своему искреннему рассказу, тотчас отдал необходимые распоряжения. Алеша со старичком Платоном Карповичем и двумя лакеями пошли в комнаты Вошиных, и мы с Василием Ивановичем на несколько минут осталась вдвоем, с глазу на глаз! Я точно знала, чего он более всего в жизни хотел в ту минуту, но не подала даже вида что понимаю и даже вижу его страсть, и скромно опустила глаза.

— Ах, голубушка моя, Алевтина Сергеевна! — заговорил он своим нежным голосом. — Мы с вами так мало знакомы, но мне кажется, что я знаю вас целую вечность! А вам так не кажется?

— Кажется! — против своей воли, воскликнула я, и покраснела.

— А вы верите в любовь с первого взгляда?

— Верю, — ответила я и добавила, — но я замужем!

— Да, да, я знаю, Алексей Григорьевич прекрасный, достойный человек. Я сознаю, как много ему обязан… Но лишь я увидел вас… Ах, оставьте мне надежду, когда-нибудь потом, когда мы станем старыми, и вдруг, вы окажетесь свободны, считать вас своею!

От волнения он задохнулся и его прекрасное бледное лицо, обрамленное темно-русыми кудрями, смертельно побледнело. Я, испугавшись за его здоровье, бросилась к нему и на какое-то мгновение наши руки встретились, и меня всю словно пронзила стрела Амура. Василий Иванович попытался меня удержать, потянул к себе, но силы его были на исходе, и я вырвалась.

— Ах, Василий Иванович, прошу вас, заклинаю, никогда так больше не делайте, — воскликнула я. — Я люблю своего мужа и на век останусь ему верна!

— Да, да, конечно, — ответил он, — вы в своем праве Алевтина Сергеевна, но я молю вас подарить мне только один невинный поцелуй! Всего лишь братское совмещение уст!

Однако я была достаточно опытна, чтобы не верить лживым мужским посулам и, хотя в мыслях Василия Ивановича не было особенного коварства, он был так слаб, что и правда мечтал только о поцелуе, но я отступила в глубину комнаты и опустилась в дальнее от него кресло.

— Ах, Алевтина Сергеевна, зачем вы казните меня своей холодностью, — грустно сказал он, но я осталась непреклонной и правильно сделала…

Вдруг, в спальню без стука ворвался старичок Кузьма Платонович с известием, что в сундуках Вошина нашли несметные сокровища. Василию Ивановичу в ту минуту было не до бывшего товарища, он мечтал совсем о другом сокровище, но известие его все-таки взволновало.

Тотчас кликнули лакеев и те перенесли его в комнаты бывшего управляющего в кресле.

В роскошно обставленных покоях Вошиных, собрались все чистые обитатели дома. Кузьма Платонович торжественно вынимал из сундуков злато и серебро и показывал завороженным чужими богатствами зрителям. Мне все это было не очень интересно, больше занимало давешнее признание хозяина в любви. После жизни в людской, где до меня никому не было дела, и даже собственный муж побрезговал моими ласками, два прекрасных человека один за другим, влюбились в меня без памяти! Было от чего закружиться бедной девичьей головушке!

Когда Кузьма Платонович вытащил на свет божий лаковую шкатулку полную драгоценностей, легкий вздох вырвался из грудей обитательниц поместья.

Дочь бригадира и горничной девушки, дама, с которой мы недавно говорили о родословиях, решила показать свое положение и, взяв в руки алмазную диадему, начала ее расхваливать на очень плохом французском языке.

— Ах, мадам, — не в силах терпеть ее стремления быть первой и на виду, вмешалась я, — эта диадема не многого стоит, вот тот гарнитур, действительно, заслуживает всяческого внимания.

Только я похвалила действительно прекрасный гарнитур из красного золота с изумрудами, Василий Иванович решил мне его непременно подарить. Не знаю, как, но Алеша что-то почувствовал и посмотрел на меня излишне пристально. Я состроила невинное личико и ласково ему улыбнулась.

Разобравшись с найденными богатствами, домочадцы разбрелись по своим углам. Мы с Алешей тоже отправились в отведенные нам гостевые покои. Не успели мы там осмотреться, как в два часа по полудни, нас пригласили на обед. Василий Иванович к столу не выше, он вынужден был остаться в своей комнате. Алеша опять привязал к его ноге груз, чтобы правильно срослась сломанная кость, и бедный страдалец терпел большие неудобства.

За столом собралось всего несколько завидовских обитателей. Разговор, как водится, касался лишь последних событиях, но на самом деле, все больше думали не о «негодяе» Вошине, а о себе. Любые изменения в жизни поместья могли драматически сказаться на судьбе этих бедных людей, дальних родственников хозяина, полностью зависимых от расположения барина или его фаворитов. Я сама жила в людской и вполне понимала, волнение обитателей Завидова.