Читать книгу - "Отрешённые люди - Вячеслав Софронов"

— Понял, понял. Надо хорошенько обдумать все и человека подобрать особенного, правильно говоришь. Может, из тысячи один подойдет. Но ты, Михаил, забудь о нашем разговоре, и чтоб ни одна душа о том не знала.

— Как скажешь. Ты у нас в канцлерах ходишь, командуй.

— Да никак обиделся? Зря, братец, зря. Для твоей же пользы советую, добра желаю. Забудь нашу беседу. И, упаси Господи, не заикнись кому про семейство то. Слышишь?

— Как не слышать, — вздохнул Михаил Петрович, — пойду я, однако…

По всему было видно, что он обиделся на брата, который ухватился за его подсказку спровоцировать прусского короля, а теперь сам будет заниматься этим делом, и, в случае благоприятного исхода, все лавры достанутся ему одному. С другой стороны, он прав, игра опасная, тонкая, недолго и шею сломать. Михаил Петрович направился к дверям, но брат забежал вперед, удержал.

— А по рюмочке? За приезд. Сейчас распоряжусь…

— Извини, Алексей, время вышло, спешу на другую встречу, — Михаил Петрович бросил взгляд на большие напольные часы в углу кабинета, — пора.

— Погоди еще минутку. Теперь у меня вопрос есть. И тоже непростой. Какие дела у тебя с масонами? Донесли мне, будто бы ты в ложу к ним вхож. Али не так?

Бестужев–старший дернулся, словно чем острым в спину кольнули, слегка побледнел, крутанул головой.

— Ну, не ожидал! Честно признаюсь, не ожидал. Научились вы тут кой–чему, шустро работаете.

— Да уж как можем в землю рожей. Не все ведь щи лаптем хлебать. Пост у меня таков, обо всем знать положено. А я и не удивился, когда проведал про ложу ту. Любишь ты сызмальства тайны разные, ужом сквозь самую малую щелку пролезть, проползти, — он сделал волнообразное движение рукой и хитро сощурился. — Расскажи мне как брату, а не как канцлеру, пока не поздно. Вы у меня, как муравьи на ладошке, все на виду.

— Чего ж говорить, когда и так обо всем знаешь, — Михаил Петрович полез в карман за погасшей трубкой, сунул ее в рот, пососал и, решившись на что–то, твердо ответил, — нет, Алешенька, прости меня, но то вопрос мой личный, до государственных дел касательства не имеет. Ничего тебе рассказывать не стану. Слово дал.

Алексей Петрович отошел в сторону от брата, не сводя с него настороженного взгляда, понял: не скажет. Хоть пытай, толку не будет. Их порода, бестужевская, тверда, как кремень. Лучше действовать добром, лестью, но силой ничего не добиться, и переменил тон:

— Не серчай на меня, Мишенька, не держи обиды. Хорошо, что мне о том известно стало, а не тому же Шувалову. Тайных обществ на Руси издавна не любили, не мне тебе говорить, сам знаешь. Но ведь и я не без умысла спрашиваю про ложу, свел бы ты меня с нужными людьми.

— Зачем они тебе? — хмуро спросил Михаил Петрович, недоверчиво оглядывая брата. — Туда первого встречного не принимают.

— А я разве первый встречный? Брат твой, как–никак, чин немалый имею. Замолвишь словечко? — елейным голосом заговорил Алексей Петрович с братом, зная, что только так можно убедить его.

— Не шутишь? Я, конечно, спрошу, но дело серьезное. Клятву давать придется. Опять же не скрывать ничего от собратьев… Гляди… Подумал бы сперва.

— Чего думать? Каждый день только этим и занят: все думаю да думаю. Введи в ложу.

— Хорошо, спрошу о тебе, но теперь уж ты мне слово дай, что дальше этого кабинета разговор наш не пойдет.

Алексей Петрович неожиданно визгливо засмеялся, пробежался из конца в конец просторного кабинета и шутовски, с насмешкой ответил:

— А вот тут ты мне приказать не можешь! Нет у тебя такой власти, чтоб российскому канцлеру приказы отдавать! Нет и все тут. — Потом посерьезнел и, переменив тон, добавил. — Никаких слов тебе давать не стану, но тайны хранить умею. И свои, и чужие. Жду тебя в конце недели в это же время, а пока прощай. И у меня дела имеются, — и с полупоклоном открыл перед братом дверь кабинета, и долго смотрел ему вслед, как тот, чуть сутулясь, опустив плечи, не оглядываясь, шел по полутемному коридору.