Читать книгу - "На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго - Николай Манвелов"

Особенно много возни было с деревянными корабельными палубами. В частности, их полагалось «лопатить» — как следует из названия процесса, удалять воду специальной деревянной лопатой. Она состояла из двух деревянных дощечек, насаженных на шток. Между дощечек приделывали кусок войлока или кожи, позже замененный толстой резиной.

В восемь часов утра, по окончании второй вахты, на судне происходил торжественный подъем флага.

В Российском Императорском флоте существовала торжественная церемония подъема флага. Команда строилась во фронт; место на левой стороне шканцев занимал вооруженный ружьями караул. Появление на фалах Андреевского стяга офицеры, под барабанный сигнал “поход” встречали отданием чести, а матросы — снимали головные уборы.

Слово гардемарину Леониду Соболеву (1898–1971), описавшему спустя много лет подъем флага на линейном корабле «Генералиссимус Суворов» (под этим названием скрывались однотипные «Император Павел Первый» и «Андрей Первозванный») следующим образом:

«Колокольный звон склянок. Резкие фанфары горнов, подобранных нарочно чуть не в тон. Стук весел, взлетающих над шлюпками вертикально вверх. Свист всех дудок унтер-офицеров. Трепетание ленточек фуражек, сорванных одновременно с тысяч голов. Мойной сухой треск винтовок, взятых на караул: ать, два! Флаг медленно поднимается к клотику, играя складками. Флаг доходит “до места” в тишине».

Примечательно, что первый подъем флага на боевом корабле Российского Императорского флота сопровождался артиллерийским салютом, после которого шел торжественный молебен. Добавим также, что спуск флага перед неприятелем считался одним из самых тяжких преступлений, возможных во флоте.

Церемонию подъема флага завершал доклад командиру старшего офицера, старших специалистов и судового врача Затем офицеры отправлялись завтракать, после чего команда разводилась «по работам». Начинался новый общесудовой день.

Парикмахеров-профессионалов на кораблях не было, потому их растили, как говорится, в своем коллективе.

Наиболее опытными цирюльниками пользовались и офицеры. Правда, зачастую дело доходило до трагикомических ситуаций. Вот выдержка из письма жене флагманского корабельного инженера 2-й эскадры Тихого океана Евгения Политовского:

«Надо было побриться командиру^[162]. Послал он вестового за парикмахером.. Началось бритье. Арогнуларука, и командирская щека обагрилась кровью. Парикмахер чуть не полщеки отхватил! Бой поднялся страшный. Командир с намыленной щекой надавал по шее парикмахеру и вестовому. Парикмахер оправдывается тем, что он еще учится. Хорошая картинка. Не правда ли? Теперь командир сам бреется, не веря местным брадобреям».

Приблизительно до полудня матросы занимались всевозможными «работами». Часть людей красила либо ремонтировала различные детали; новички изучали артиллерию и механизмы корабля. Командир в это время «работал по своему графику», а вот старший офицер не покидал палубу — ведь в его обязанности, как мы помним, входило наблюдение за всеми корабельными работами. Кроме того, «старшой» контролировал деятельность офицеров, отвечавших за деятельность подчиненных им матросов-специалистов.

«По окончании работ и учений, перед обедом и ужином, вахтенный начальник приказывает “палубу подмести”, “комендорам орудия обтереть”, “команде руки мыть”», — требовала от офицеров «Инструкция вахтенному начальнику» от 1899 года.

Чистоплотности вообще уделялось особое внимание. Морской устав требовал осмотра вахтенными начальниками под надзором старшего офицера корабля всех нижних чинов. Таковая проверка проводилась каждый четверг и воскресенье. Речь шла о том, «чтобы удостовериться в их чистоплотности и исправности белья и одежды». Затем следовал личный осмотр команды. Сохранились фотографии, на которых офицер идет между двумя линиями матросов и проверяет чистоту их рук.

Обед начинался в полдень и предварялся церемонией выдачи винной порции нижним чинам

Начнем с того, что в русском флоте существовало понятие «казенной чарки». Она полагалась в плавании каждому нижнему чину (матросу, унтер-офицеру и кондуктору) ежедневно, причем дважды. Исключение составляли моряки, находившиеся «в разряде штрафованных».

К числу «штрафованных» относились матросы и унтер-офицеры, ограниченные в правах и подлежавшие за проступки телесным наказаниям Перевод в данный «разряд» в мирное время был возможен только по суду, а в военное — и в дисциплинарном порядке. Штрафованные матросы (унтер-офицеры и кондукторы лишались своего чина) не имели также права на получение прибавочного жалованья и знаков отличия. Кроме того, в дисциплинарном порядке их могли подвергнуть наказанию розгами — до 50 ударов. Если же нижнего чина присуждали к тюремному заключению, то количество возможных ударов увеличивалось до двухсот.

Какие же «поражения в правах» ожидали осужденных за воинские преступления? Их не производили унтер-офицеры, не отряжали в состав почетного караула и не назначали вестовыми и посыльными. Штрафованным матросам не полагались временные отпуска.

Для получения прощения штрафованному требовалось беспорочно прослужить не менее года (решение принимал обычно командир флотского экипажа^[163]). Раньше стать обычным матросом можно было в качестве награды за храбрость или «иные отличные подвиги». В этом случае окончательное решение было уже за командующим соединением кораблей.

Но вернемся к раздаче «винной порции».

Каждый день в определенное время — перед обедом и в шесть часов вечера — на палубу выносилась огромная луженая ендова с водкой (в российских водах) или ромом (в заграничном плавании). Сосуд устанавливался на шканцах^[164]. Затем появлялся баталер^[165] с мерной получаркой, в которую входило около 60 мл живительной влаги. В ведении баталера была и так называемая «форменная книга», где отмечались пьющие и трезвенники.

Сразу отметим, что разбиение винной порции на два приема было обусловлено требованиями морских врачей, которые считали, что прием одновременно более 100 граммов алкоголя не приносит матросу ничего, кроме вреда. Кстати, нормативы Морского ведомства требовали делить «чарку» не ровно пополам, а из расчета двух третей к обеду и одной трети — к ужину. Но чаще всего требования циркуляров не соблюдались, и матросы получали каждый раз равную дозу.