Читать книгу - "Поклонники змеи. Черная птица - Гюстав Эмар"

— Лаура! — вскричал он.

Молодая женщина продолжала с некоторым волнением, немного насмешливо:

— И причина этого — только одно нежелание высказаться.

— Это еще что ты там болтаешь!

— Я говорю, милый Лионель, что ты эгоист; ты не понимаешь, что я тоже страдаю, что я чувствую себя почти несчастной.

— Ты страдаешь? Ты несчастна, ты, Лаура? О, Бог мой! — вскричал он в тяжелом волнении.

— Да, друг мой, — сказала она, — и еще по твоей вине.

— По моей вине!

— Конечно! Как, ты не замечал, милый Лионель, с какой радостью, если не сказать с восторгом, я слушаю каждый вечер твои интересные рассказы? Ведь я задыхаюсь не меньше тебя в этом городе; я думаю о том, как хорошо было бы нашим детям расти на свободе и свежем воздухе, и тихонько спрашиваю себя, что заставляет тебя жить в этой каменной тюрьме, которую даже солнце не в состоянии согреть, когда мы могли бы быть так счастливы на какой-нибудь плантации на границе?!

Слова жены подействовали на полковника, как удар грома. Не зная, слышит ли он их во сне или наяву, он смотрел на нее с таким комическим удивлением, что та покачала годовой и сказала со смехом:

— Теперь ты все знаешь!

— Так ты говорила серьезно? — спросил он нерешительно.

— Никогда в жизни не говорила серьезнее, Лионель!

— Ты хочешь жить на границе, на новых землях?

— Я считала бы себя счастливой тогда.

— Но в таком случае почему ты не сказала мне об этом раньше?

— Я ждала, — ответила она с очаровательной улыбкой, — я надеялась, что тебе самому придет в голову эта мысль. Но когда увидела, что ты упрямо хранишь молчание, то поняла, что должна заговорить первая.

— Благодарю, дорогая, я счастлив, что так вышло. Но подумала ли ты о том, что перед нами откроется совсем новая жизнь?

— Я этого и хочу, мой друг. Я знаю, что всякое начало трудно, но у меня хватит мужества; ведь не даром же я жена солдата! Кроме того, разве мы не обязаны принести кое-какие жертвы в интересах наших детей?

— О да, душа моя, ты права, как всегда; итак…

— Итак? — повторила она с любопытством.

— Раз ты так сильно хочешь этого, я попробую исполнить твое желание.

— Спасибо, Лионель, и ведь это будет скоро, не правда ли? — настойчиво сказала она.

Вернувшись к себе в комнату и убедившись, что никто не может ее подслушать, госпожа Курти бросилась в кресло, залилась слезами и долго не могла успокоится. Она еще никогда не уезжала из Нового Орлеана, в котором выросла и где жили ее родные, друзья, все ее знакомые. Все ее занятия и удовольствия сосредоточивались в этом городе, где сложились привычки ее тихой жизни. Перспектива жизни на новых землях, о которой ходило столько мрачных легенд, пугала ее: каково будет ей, такой нежной, деликатной, страшно застенчивой — среди грубого населения, почти не тронутого цивилизацией? — Но вдруг она выпрямилась с решительным видом и улыбнулась сквозь слезы.

— Бедный Лионель! — проговорила она. — Ведь он так добр и великодушен! Пусть он будет обязан мне своим счастьем! В этом будет заключаться моя награда.

Она поднялась с кресла и опустилась на колени перед аналоем, потом поцеловала детей, как это делала каждый вечер перед сном, и заснула, прошептав:

— Они, мои сокровища, тоже будут счастливы на новом месте. Сам Бог внушил мне эту хорошую мысль!

На другой день полковник Курти уехал в Вашингтон. Поездка его затянулась на целый месяц. Наконец он вернулся, сияющий от радости.

— Ну, что же? — спросила его жена, как только кончились первые поцелуи и объятия. — Доволен ли ты результатом поездки?

— Я даже и не надеялся на то, что все так отлично удастся! — ответил полковник, потирая от удовольствия руки. — Дело устроилось самым великолепным образом. Я получил именно то, что хотел, и совершенно даром. Военный министр очень любезно заявил мне, что по моим старым заслугам я имел бы право и небольшую плантацию, если бы захотел.

— И прекрасно; значит, тебя еще не забыли, это очень приятно. А где же находится эта плантация?

— Недалеко от Красной реки, в пятистах милях от Малых Скалистых гор: я тебе покажу на плане. Это огромное пространство, перерезанное лесами и долинами: масса воды, воздуха, солнца, особенно солнца. О, мы будем так счастливы, и все это благодаря тебе, милая Лаура!

— Если бы это было действительно так, мой друг!

Полковник стал делать приготовления к отъезду. К нему вернулась его прежняя живость и деятельность, и он хлопотал без устали. Действительно, приготовления к такому путешествию, как на новые земли, — не легкое дело, особенно в том случае, если уезжают с тем, чтобы совсем поселиться на новом месте: приходится покупать массу вещей и предвидеть все до мельчайших подробностей. Полковник был богат, денежный вопрос не смущал его. Больше всего беспокоил его состав служащих, которых надо было взять с собой; но ему помог в этом простой случай. Гуляя как-то по улицам Нового Орлеана, он встретился с дюжиной своих бывших драгун, которые мечтали только о том, чтобы отправиться вместе с ним. Кроме того, он запасся четырнадцатью неграми — десятью мужчинами и четырьмя женщинами. Обеспечив себя с этой стороны, полковник озаботился тем, чтобы были подводы для перевозки съестных приписав, запасся одеждой, семенами, лошадьми, волами, овцами, курами, утками, наконец мебелью, всякой утварью, да и мало ли чем еще! Всего и не перечислить! Вместе с этим огромным поездом должны были двинуться в путь и рабочие — плотники, каменщики, кузнецы и каретники.

Наконец после двух месячной безостановочной работы все было готово, подводы нагружены и день отъезда назначен. Полковник решил уехать раньше один, чтобы все устроить к приезду семьи, за которой он должен был прибыть в Новый Орлеан. Ему приходилось уезжать от своих на целых шесть месяцев, потому что госпожа Курти была не совсем здорова и не могла сейчас же отправиться в такой дальний путь; ей не оставалось ничего другого, как терпеливо ждать возвращения мужа. Полковник уехал со своими служащими, и скоро подводы скрылись из глаз провожавших среди пыльной дороги.