Читать книгу - "Автостопом в Судан - Антон Викторович Кротов"

Мы долго шли туда, ведомые спутником, по узким улочкам Асуана. Наконец мы оказались у ворот второй большой церкви. Вошли.

Здесь уже не стояли, а сидели на скамеечках. Священник с амвона произносил какую-то проповедь. Все слушали. Сели на скамеечку и мы.

— Не speaks about confession, — пояснил нам наш спутник. — It is very important — to have confession! (Он говорит о конфессии. Это очень важно, иметь конфессию!) — Мы согласились.

Вскоре проповедь кончилась. Мужчины и женщины, числом около двухсот человек, выстроились в очередь — поцеловать большой металлический крест в руках священника. Мы решили не дожидаться, пока очередь пройдет, и подошли к священнику сбоку. Наш «переводчик» о чем-то пошептался со священником, потом обратился к нам: подождите, мол.

Когда толпа целующих крест несколько оттеснила нас назад, к нам подошел наш парень-переводчик, сообщающий, что и в этой церкви ночевать нельзя.

— Now, you must go to hotel. Do you have money for this? (Теперь вы должны пойти в гостиницу. Имеете ли вы деньги на это?)

— Just a moment (постойте, постойте), — отвечал я ему. — I ask people about our problem (я спрошу людей).

Толпа у креста еще не рассеялась. Вероятно, некоторые прихожане вставали в очередь дважды или трижды, чтобы получить больше благодати. Я поднялся на возвышение, с которого священник читал проповедь, и громким голосом, по-английски, начал свою нахальную речь:

— Мы — два русских путешественника.

Мы путешествуем в течение двух месяцев.

Мы посетили много стран: Россию, Грузию, Турцию, Сирию, Иорданию, Египет.

В любой стране, в любом городе и любом месте мы не имели проблем — переночевать без денег.

(Люди перестали целовать крест и вообще утратили интерес к священнику, и все воззрились на меня. Голос у меня громкий, акустика в храме хорошая, а из двухсот здешних людей, вероятно, не меньше половины понимали, о чем я говорю. Я продолжал:)

Мы ночевали на камнях на морском берегу.

Мы ночевали в садах и на полях.

Мы ночевали в пустыне.

Мы ночевали на крышах домов.

Мы ночевали на траве.

Мы ночевали в деревнях и городах, в гостях у людей, когда они приглашали нас.

Но только в этом городе, в Асуане, мы не можем найти себе места для ночлега.

Мы не можем спать в парках и садах — люди говорят, что это запрещено.

Мы не можем ночевать на улицах — люди говорят, что это запрещено.

Мы не можем провести ночь в пустой лодке, на реке Нил — за это хотят деньги.

Мы не можем ночевать на крышах домов или во дворах — люди гонят нас.

Мы не можем ночевать в христианской церкви.

Почему?

Почему?!

(Я еще продолжал свои речи, но наиболее инициативные верующие уже вцепились в меня и пытались столкнуть с амвона. Помощник, приведший нас сюда, уже сбежал.)

— Кто может помочь нам? Кто-нибудь может показать нам место для ночлега? Или просто пригласить нас к себе?

— Ночевать в церкви нельзя, так как правительство запрещает иностранцам ночевать в церквах, — объяснил мне какой-то самый умный из числа сталкивающих меня с амвона. Меня уже оттеснили вниз, и я продолжал разглагольствовать не над толпой, а среди нее.

— Можно не в церкви, а на газоне возле, — не сдавался я.

— Это тоже запрещено. Вы можете заночевать в гостинице или в кемпинге для иностранцев.

— У нас недостаточно денег для того, чтобы ночевать в гостинице.

— Тогда извините меня. Ничем не могу помочь. Таковы правительственные правила.

— What is first? God or government? (Что есть первое? Бог или правительство?)

— Goverment (правительство)… о, sorry, God is first! But goverment serves God. (О, извиняюсь, Бог, но правительство служит Богу!)

— All governments in all countries serve God? Or not? (Все правительства во всех странах служат Богу? Или не все?)

— I can not discusse this question (я не могу обсуждать этот вопрос), — гордо сказал сей верующий и растворился в толпе, а его место занял другой инициативный прихожанин. С ним произошла сходная беседа, только с другим окончанием.

— Вы можете пригласить нас к себе, — предложил я.

— Это исключено. Невозможно.

— Почему?

— Я не вписываю странников.

— Почему?

— Почему, почему… представьте себя на моем месте!.. — раздраженно отвечал он, не зная, как уйти от неудобной беседы. — Вы же тоже не впишете незнакомых иностранных людей!

— Почему не впишу? Я буду рад, — отвечал я.

— Хм… А вы из какой страны?

— Из России.

— Хм… Может быть, где-нибудь в России, в ледяных пустынях, это и возможно, — задумался он и быстро добавил, вспомнил палочку-выручалочку, — а у нас это невозможно! Иностранцы должны ночевать в хотеле! Это правительственные правила!

… В ходе этой беседы нас с Вовкой потихоньку оттесняли к выходу из церкви. Мы взяли рюкзаки и, подчиняясь давлению толпы, вышли на улицу.

— Вот довели страну фараоны! Ну теперь, Вовка, пойдем в мечеть, — предложил я.

И мы пошли в мечеть. На часах было полдесятого. Пошел пятый час нашего поиска.

Верующие в храме, вероятно, успокоились и продолжили целование креста.

* * *

Мечеть была закрыта, так как время вечерней молитвы уже миновало. На крыльце перед мечетью обнаружился человек, моющий крыльцо и тротуар при помощи длинной швабры. Мы обратились к нему.

— Ну, что ж, Аллах — господь всех, что-нибудь придумаем, — отвечал тот. Одновременно он продолжал помывку тротуара и пытался продать редким запоздалым туристам разложенные на столике рядом «ориджинал папирусы» с египетскими иероглифами и портретами Клеопатры. — Переночевать? Что-нибудь придумаем… Вы голодны?

Мы не стали скрывать. Человек еще немножко поторговал и по-протирал крыльцо мечети, затем неторопливо отложил швабру, ушел и вскоре принес нам два сандвича с фасолью, хлеба и сыра. Мы поблагодарили его и сели на крыльцо перед мечетью разъедать сие.

Шло время, а человек как-то не торопился пристроить нас на ночлег. Видимо, он хотел продать побольше папирусов, а клиентов было мало. Нам надоело ожидание, и мы разложили свои спальники прямо на крыльце мечети. Продавец не удивился, только предложил продать ему эти спальники, предлагая по 45 фунтов за каждый. Видимо, втайне он надеялся впоследствии продать их как спальники египетских фараонов. Мы отказались и задремали.

Вскоре, видимо, продажа папирусов совсем упала. Продавец разбудил нас и отвел в свою лавку напротив, где в наше распоряжение было предоставлено: одна старая кровать, пакет хлеба и грязная кошка.

Мы поблагодарили хозяина и улеглись спать. Времени было четверть одиннадцатого. Итак, мы потратили 5 (пять!) часов