Читать книгу - "Сын Петра. Том 1. Бесенок - Михаил Алексеевич Ланцов"

сын твой придумал как стрелять аж шесть раз в минуту из мушкета. Но это абсурд. Просто молва. Да и стрельба редко доносится из-за ограды. Судя по тому, что к той роте постоянно ходят известные знатоки полушписы и рапиры, скорее можно предположить, что эти солдаты действительно учатся бою белым оружием[15].

— А Леша там зачем? Это ведь дела Шеина и Гордона. Особенно Гордона.

— Никто не знает. Но он туда тоже наведывается. Почитай каждый день. Может таким образом решили занять твоего сына марсовыми забавами. От греха подальше.

— И как это понимать? — вопросительно выгнул бровь царь.

— Ну… — несколько опешил Лефорт. — Разве Федор Юрьевич тебе о том не пишет? Письмо ведь большое…

— Большое. Но я у тебя спрашивают. Ты, старый лис, обычно все лучше всех знаешь.

— Ты льстишь мне Питер. — демонстративно потупился Франц.

— Отнюдь. Что там за дела?

— Леша твой притомился просто изучать как дела в мастерских да мануфактурах делаются. Он стал считать кому, что и как они продают. И прочее. А считать он умеет и любит. Так что стало так случатся, что буквально за руку Леша ловил на воровстве. От чего мастеровые стали роптать. Федор Юрьевич постарался это все замять. И занять Лешу чем-то новым.

— А учеба? — спросил Меншиков.

— Языки только остались, — за Лефорта ответил царь, — да летописи старые читает. В остальном — ждет учителей из Европы.

— Вот-вот, — поддакнул Лефорт. — Языки учить он не шибко любит. Хотя на немецком и французском уже изъясняется. И ему в нагрузку дали английский с латынью. Но ему они скучны. И все, кто его знают, видят — он себя из-под палки буквально заставляет. Словно для него это мучение. Однако стойко учит. И делает добрые успехи.

— Прям вот так тяжело? — покачал головой Меншиков.

— Для него это едва ли не пытка. Оттого он мастерскую себе для опытов и добыл.

— Две. — поправил его царь. — В одной он опыты по физике ставит, во второй — по химии.

— Да-да. Две. По Москве болтают, будто бы царевич придумал всепогодный замок для мушкета. И дескать там осечек совсем нет. Но даже супруга моя считает это сказками. Сам же Леша, когда его спросили, не стал про это ничего говорить. Прям так и сказал — нечего про это болтать. Видно утомили его уже этим вопросом.

— А Евдокия? Она разве не присматривает за сыном? — поинтересовался Меншиков.

— За ним присмотришь, — фыркнул Лефорт. — Да и она всецело увлечена театром. Они с Натальей только им и занимаются. После нескольких представлений, что прошли блистательно, вдохновились и рвутся в бой.

— Да, Дунька моя нашла для себя забаву. — хохотнул Петр. — Вот уж не завидная судьба у этих актеришек. Она ведь, если ей что надо, может душу вынуть голыми руками.

— О том, что Федору Юрьевичу пришлось повесить приказчика на строительстве мастерской печной, ты ведаешь? — спросил Лефорт. Петр кивнул. И тот продолжил: — А о том, что учудил Леша на строительстве театра слышал?

— Ну ка — ну ка. Нет. Не слышал.

— Он как-то взялся кирпичи считать.

— Что? — не понял Петр.

— Спросил у купца — сколько тот кирпичей привез. Тот сказал. Так Леша без всякого стеснения взял и пересчитал. Как ты понимаешь, там их не хватало. И хорошо так не хватало. Болтают, будто твой сын предложил купца вместо недостающих кирпичей пустить на кладку. И супруга твоя очень даже это одобрила. Это ведь ее театр. И она за него очень радеет.

— Ха! — хохотнул царь. — И чем закончилось?

— А ничем. Купец довез недостающие кирпичи и для первого раза был наказан на стоимость поставки. С обещанием в следующий раз повесить как вора. Леша вообще как-то болезненно на воровство смотрит. И если мастерские оставил в покое, то все, что касается его дела печного и театра — блюдет неукоснительно. Сказывают, что перед доставкой на стройку купцы стали лично пересчитывать материалы. Сколько, чего.

— О как! — пуще прежнего развеселился царь.

Меншиков вымученно улыбнулся. Лефорт же продолжил его дразнить, зная о клептомании, с которой Александр Данилович ничего не мог поделать, да и не хотел, если говорить на чистоту.

— По Москве даже болтают, что у царевича чутье на воровство. Его Федор Юрьевич, поговаривают, в приказы пускать не хотел. Опасался, что придется там всех вешать и работать некому станется.

— Вот прям так и болтают? — кисло переспросил Меншиков.

— Так моя супруга слышала. А как там на самом деле — бог весть.

Петр же, слушая это, откровенно улыбался. Его и самого воровство уже достало до печенок. Отчего проказы Алексея на почве борьбы с этим пагубным дело радовали весьма.

У него в письме были несколько иные сведения. Ромодановский не сильно распространялся на тему слухов, а потому писать старался по делу. Поэтому Лефорт все же смог открыть некоторые неизвестные ему детали. Да и посмотреть на кислую мордочку Алексашки было приятно. Вон как скуксился. Представил себя на месте этих мастеровых да дьяков…

Так или иначе, но Франц сумел развеселить царя и отвлечь от грустных мыслей. И даже в какой-то мере порадоваться за проказы сына. Из-за чего Петр Алексеевич на утро отписался Ромодановскому о полном одобрении его дел. Дескать, молодец, хорошо служит…

* * *

В Москве тем временем шел дождь. Не так чтобы сильный, но затяжной и весьма мерзкий. Такой, когда становиться слякотно, сыро и прохладно буквально везде. И носа совать на улицу не хочется. Многим, увы, такой сценарий был недоступен. Алексей же наслаждался, пользуясь своим положением.

Но не только.

Он очень опасался заболеть и умереть от банальной простуды. В реалиях этого времени — самая что ни на есть обыденность. Так как нормальных лекарств не существовало.

Да, как-то можно было выкрутится всякими отварами и настоями укрепляющего характера на ягодках и травках. Но это если не очень сильно захворал. А вот если серьезно — тут только на бога и оставалось полагаться. Ибо русская рулетка. Причем играли в нее не подходящим для этого револьвером SW1871 года[16], а чем-то вроде пистолета Макарова. Так что надеяться оставалось только на осечку.

Посему царевич старался всегда одеваться по погоде и не промокать. Но дождь приказов не слушается. И не всегда можно отсидеться дома. Так что Алексей, получив себе в руки химическую лабораторию для опытов, почти сразу стал пытаться сделать резину. Без которой довольно трудно было представить всякого рода непромокаемые вещи. Хотя бы даже накидку и обувь.

О том, как делать резину, парень знал не больше,