Читать книгу - "Джон Сильвер. Возвращение на остров Сокровищ - Эдвард Чупак"

— Стоп! — воскликнул я, словно не видел его раньше. — А это еще откуда?

— Я тут думал об одной даме, — произнес Эдвард и тут же спрятал клочок между страниц. Я забрал у него Библию, раскрыл на странице, которую видел раньше — той, в кляксах, и прочитал стих:

«Дело было исследовано и найдено верным, и их обоих повесили на дереве. И было вписано о благодеянии Мардохея в книгу дневных записей у царя».

Я сделал вид, что ломаю голову над отрывком, покрутил Библию так и этак, попытался изобрести способ его разгадать, пока не предположил, что прежний владелец запачкал страницу из чистого каприза. В душе я, разумеется, понимал: Эдвард нарочно замазал эти слова, по какой-то известной ему причине.

— Сдается мне, сокровище в Испании, — сказал я ему, толкуя стих на свой манер. — Похоже, мы охотимся за королевским выкупом, дружище. — Тут я сгреб его за грудки и уронил в кресло. — Только вот это слово — «кровь» — не дает мне покоя. Оно, верно, относится к нам обоим. Стоило нам связаться с этой Библией, как за нами потянулся кровавый след.

— Он уже давно за нами тянется, — возразил Эдвард, — и Библия здесь ни при чем.

— Готов поспорить, у тебя есть что рассказать, — повторил я и хлопнул его по плечу, будто в шутку.

Эдвард прикусил губу, словно что-то обдумывая.

— Взять хотя бы цифры: «1303», — продолжил я. — Похоже на дату. Только не на год выхода Библии — слишком хорошо она сохранилась для такой древности. Уж старому другу ты можешь рассказать, — уговаривал я.

— Запах плесени подтверждает ее истинный возраст, — отозвался Эдвард. — Может, книгу держали в сухости многие годы, но даже она не может избежать тления, как труп Черного Джона. — С этими словами он ухмыльнулся во все зубы — вылитый Кромвель.

Я раскрыл Библию и повернул так, чтобы свет фонаря упал на страницы. Мы плыли в северных широтах, так что рисунок проявиться не мог, но мне было любопытно, поддастся ли мой приятель на эту уловку.

Эдвард вел себя как ни в чем не бывало. Пока.

Я погладил обложку, чувствуя пальцами тисненый узор, и, готов поклясться, в тот миг Эдвард вспыхнул от ревности. Я вернул ему книгу со словами:

— С твоей Евангелиной не сравнить. — Эдвард кашлянул в кулак, как джентльмен или твой Маллет, а я продолжил: — «Кровь», Эдвард. «Кровь». Кровь и клад. Кровь и корона. Кровь, корона и клад. Кровь и ты, дружище. Убийство твоей семьи. Кровь твоего рода. Где связующее звено? Я бы сказал: в крови. А что скажешь ты?

Эдвард взялся чистить пистолет, заглянул в дуло, потом прошелся щеткой по колесцовому замку, даже не глядя на меня. Я спросил, слышал ли он, как отец говорил об испанском кладе.

— Здесь в замке неполадка, — произнес он, все еще заглядывая в дуло. — Из-за нее пистолет вечно дает осечку. — Тут Эдвард посмотрел на меня. — Вот и сейчас — осечка.

Я сказал, что мне плевать на пистолет. Эдвард ответил, что речь и не о нем.

— Подумай сам, Джон, что еще можно выжать из этого слова? Разве не похоже, что прежний владелец решил нас предупредить? Мою семью убили ради этой Библии. Может, главной загадки мы еще не нашли — той, ради которой не нужно день-деньской рыться в книге. Некоторые твои идеи слишком запутаны. — Эдвард выбил кремень и поднял его двумя пальцами. — «Клад», — повторил он за мной. — «Кровь и корона». Чья корона? Короны носят короли.

Настал его черед меня подловить. Я хлопнул в ладоши.

— Королевская корона не про тебя. Голова великовата. Однако же последние слова твоего отца наводят на размышления. Как и то, что он отдал тебе Библию. — Эдвард зажег фитиль на своем пистолете. — А потом, как ты сказал, был зарезан королевской стражей. — Эдвард взвел курок и прижал его пальцем. — Я же подобрал тебя мелким воришкой, полунищим карманником, и для меня ты всегда им останешься, несмотря на родословную.

Он улыбнулся и свободной рукой распахнул окошко каюты, после чего крикнул людям разойтись и выпалил в воздух.

— Я его починил, — произнес Эдвард, развеивая дымок. — Мой отец никогда не упоминал ни о короне, ни о сокровищах. Может статься, мы ошибаемся и в книге нет ничего необычного? Библия как Библия.

— Мне верится, он и о пиратах ничего не говорил, и все же мы ими стали. Может, он и о золоте не упоминал, а оно у нас есть, так что ж теперь? Если твой отец не говорил о сокровищах, разве стало их от этого меньше и разве не предстоит нам за ними охотиться?

— Да, Джон, ты говоришь как по писаному, — ответил Эдвард, давая понять, что я, возможно, прав и строки на первой странице указывают путь к кладу. Он спрятал пистолет в кобуру, которую сам стачал из полос обувной кожи и прикрепил к поясу еще одной полосой. — Но я твердо уверен — так же твердо, как в том, что меня зовут не принц Эдвард, — отец не говорил при мне о кладе. Я ненавижу короля, Джон. Он уничтожил мою семью и спалил дотла все, чем мы владели.

— Кроме Библии, — напомнил я.

— Кроме Библии, — согласился он, — слава отцовской смекалке.

— Эдвард, дело не только в этом. Я думаю, в Библии кроется причина, по которой убили твою семью. Без сомнения, это и есть ее последняя тайна.

— А может, просто нам хочется так думать?

— Я прав, Эдвард.

Эдвард ответил, что готов со мной согласиться, раз я так говорю. Я призвал его еще раз поразмыслить о слове «кровь», которое не давало нам покоя, как бы мы ни пытались его истолковать. Эдвард ответил, что тотчас примется за разгадку, как только выпорет одного из матросов за то, что свалился с грот-мачты. Я похвалил его за строгость, поскольку матросам негоже падать с грот-мачты. Он поклонился и ушел. Удивительно, но ответ на эту загадку пришел от человека, с которым мы тогда еще не повстречались, — от Соломона. Сейчас я только на миг о нем заикнусь. Если тебе не терпится встретиться с ним снова, просто переверни страницу и тотчас найдешь его там.

Впрочем, забегать вперед всегда приятно.

Вот и ты бы предпочел сразу увидеть меня по ту сторону Атлантики. Однако же океан не повинуется человеку. Корабль прокладывает себе путь по прихоти ветра. Я всегда считал наилучшим не убирать паруса, а переложить на другой галс и дать кораблю плыть по своей воле. Мы и без того скоро прибудем в порт.

Так же и с судьбой. Я никогда не полагался на книжонки, которые давал мне Пил, — в них всегда был четкий сюжет. Потому-то я и брался их исправлять. В этих книгах даже ветер не дул просто так, без авторского соизволения. Человеческая судьба не определена сюжетом. Человека, как корабль, сбивает с курса во время бурь, шквалов и прочих невзгод, какие посылает на его долю Старый Ник. Даже твой Сильвер никогда не бросал вызов морю. Море требует уважения к себе.

Поэтому нет причин ожидать, что Соломона занесет к нам грозой, или предсказывать, будто наш курс переменится вследствие бури. Я не могу исправить прошлое. Могу лишь записать его на бумагу и попробовать отыскать смысл — так же, как было с загадками. Правда — упрямая вещь.