Читать книгу - "Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини"

двигало подлинное чувство долга перед Республикой и истинный патриотизм, вы приветствовали бы любые мои усилия, направленные на искоренение зла, которое пагубно для общественного блага. Вы приветствовали бы любой шаг — пусть даже он выходит за пределы моих полномочий, — который предпринимается с этой целью. Но, уверяю вас, я далек от злоупотребления своими полномочиями, более того, я пока не использовал их во всей полноте. Агент Комитета общественной безопасности облечен властью самого комитета и отвечает за свои действия перед ним одним. Вы желаете проверить границы моих полномочий? Что ж, проверяйте. Но ведь я могу включить в сферу своего расследования и деятельность проверяющих. Ибо мой долг обязывает меня предположить, что люди, недовольные моими действиями, имеют причины бояться следствия. — Андре-Луи сделал паузу, выжидая, пока стрела попадет в цель. Члены комитета украдкой поглядывали друг на друга. Никто из них не решался нарушить молчание. Тогда он продолжил более резко: — Если я до сих пор не занялся недовольными вплотную, то лишь потому, что у меня и без того хватает дел. В настоящий момент я согласен ограничиться заданием комитета и теми вопросами, которые возникают в непосредственной связи с ним. Но как только я замечу, что мне чинят препятствия, или узнаю о враждебной критике своих действий, могущей создать мне помехи, я начну преследовать своих критиков безо всякой жалости и угрызений совести. Я покажу вам, граждане, если вы вынудите меня к этому, что делу Свободы нельзя ставить палки в колеса. Я докажу вам это, даже если мне придется снять с вас головы. Ничто не смывает вину за преступление лучше крови. А мятежным головам корзина палача — лучшая награда. Помните об этом, граждане, и не заставляйте меня возвращаться к этому разговору, иначе он будет проходить совсем в ином тоне.

Андре-Луи снова сделал паузу. По виноватым взглядам слушателей он понял, что усмирил их.

— Если кому-нибудь из вас есть что мне сказать, воспользуйтесь благоприятной возможностью. Если хотите высказать какие-либо жалобы, говорите сейчас, откровенно и без обиняков.

С места нерешительно поднялся бакалейщик по имени Приёр, малый с тяжелой, выдававшейся вперед нижней челюстью. Благодаря революции он обнаружил в себе дар красноречия, коим и не преминул сейчас воспользоваться. Приёр заверил гражданина агента, что все собравшиеся — верные слуги Комитета общественной безопасности, которые и не помышляют о том, чтобы препятствовать гражданину агенту или критиковать его мудрые действия, предпринимаемые от имени комитета. Они полны решимости оказать ему всяческое содействие в исполнении его долга. Он также заверил гражданина агента, что никто из членов Революционного комитета не имеет ни малейших оснований опасаться самого тщательного расследования их деятельности.

Кроме этого, гражданину Приёру не удалось произнести ни слова, ибо на этом Андре-Луи грубо оборвал его:

— Кто уполномочил вас ручаться за коллег? Говорите за себя, друг мой, если хотите, чтобы я относился к вашим словам с доверием.

Стушевавшийся Приёр пробормотал, запинаясь, несколько фраз, в которых вновь выразил свое глубокое почтение к гражданину агенту, и сел на место. Тут поднялся еще один член комитета и почти дословно повторил заявление предыдущего оратора. Третьего Андре-Луи выслушать отказался.

— Теперь вы все по очереди собираетесь уверять меня в своей лояльности? У меня нет времени, чтобы выслушивать ваши речи. И к чему слова? Пусть ваши поступки станут доказательством ваших гражданских добродетелей.

На этом Андре-Луи распрощался и быстро вышел из комнаты.

Больше они не доставляли ему хлопот. Напротив, после этой беседы члены Революционного комитета начали состязаться друг с другом в ревностном стремлении услужить Моро.

Тем не менее Андре-Луи торопился как мог. В конце недели он располагал всем необходимым, чтобы сделать последний шаг.

Он приказал мэру вновь собрать Революционный комитет. На этот раз Андре-Луи устроил нечто вроде судебного разбирательства и назначил себя председательствующим. Он распорядился, чтобы Тюилье и Бонтама доставили из тюрьмы для допроса.

Но прежде чем вызвать одного из них, гражданин агент обратился к членам комитета с заявлением и вопросом:

— Вас собрали здесь, чтобы выяснить подробности очевидной антиобщественной деятельности двух граждан этого департамента. Один из них, Тюилье, был председателем вашего комитета. Исходя из результатов допроса вы должны решить, предстанут ли они впоследствии перед судом или — в случае, если дадут удовлетворительное объяснение своим действиям, — выйдут на свободу.

Около месяца назад гражданин Тюилье приказал арестовать человека по фамилии Торен, который был обвинен в том, что является участником заговора. Тюилье лично подписал приказ об аресте, но, для того чтобы приказ имел силу, на документе должны стоять две подписи. Гражданин комендант Люка не смог вспомнить, кто из вас подписался вторым. Я был бы рад, если бы этот человек сейчас назвался.

Возникла пауза. Андре-Луи не позволил ей затянуться сверх меры:

— Конечно, я мог бы послать в Париж за оригиналом приказа и таким образом получить ответ на свой вопрос. Но мы сбережем много времени и сил, если человек, о котором идет речь, расскажет все сам. Это отвело бы от него подозрения, которые в противном случае непременно возникнут.

Откашлявшись, Приёр подался вперед.

— Думаю, вторую подпись на приказе поставил я.

— Думаете?

— Я подписал столько приказов, что не могу сказать более определенно. Но я почти уверен, что среди них был и приказ на арест Торена.

— Вы почти уверены? Встаньте, гражданин. Смелее. Вы должны быть совершенно уверены. Тюилье должен был сказать вам нечто такое, что наверняка запечатлелось в вашей памяти. Он должен был как следует обосновать свое решение об аресте. Я желал бы услышать, какие доводы он представил.

— Ах да, теперь я вспоминаю! — На жилистой шее Приёра резко дернулся кадык. Его узловатые пальцы нервно теребили зеленое сукно, покрывавшее стол, на который он опирался. — Я вспомнил. Да, конечно. Тюилье сказал мне, что Торен участвовал в заговоре против Республики.

— И это все? Несомненно, он должен был предъявить вам какие-то доказательства, чтобы вы поставили подпись под приказом, в котором шла речь о жизни человека! Смелее, гражданин. Вам нечего бояться, если только вы будете искренни с комитетом. Думаю, Тюилье оказал на вас давление. Он был вашим председателем, и, естественно, вы были склонны доверять его словам. Но он должен был сказать вам что-то еще.

— Он сказал, что действует по приказу из Парижа.

— Париж не мог ничего знать о заговоре в Блеранкуре без сведений, полученных из Блеранкура. Вы понимаете это, гражданин Приёр?

— О да! Понимаю. Теперь понимаю. После ваших слов.

— Но в то время истина от вас ускользнула?

— Я доверял гражданину председателю.

— Так я и предполагал. —