Читать книгу - ""Ученик лоцмана" - Борис Борисович Батыршин"

стеллажей и полок, измучил приказчика просьбами показать «ещё и вот тот образец», кое-как сумел даже объясниться с ним всё на том же интернациональном языке жестов касательно характеристик того или иного смертоносного изделия. Чего тут только не было: и охотничьи двустволки, и помповые ружья, и разнокалиберные штуцера, явно предназначенные для крупного зверя (ага, значит, и здесь есть своя Африка и поклонники сафари). Целую стену занимала коллекция нарезного оружия — от карабинов, подозрительно напоминающих известный любому поклоннику вестернов «Винчестер» до однозарядных винтовок разных систем, и даже магазинок, напомнивших мне при ближайшем рассмотрении винтовки системы Лебель. Сказать, что у меня чесались руки и текли в три ручья слюни — значило бы сильно преуменьшить реальное положение дел; дух захватывало от этого торжества воронёной и полированной стали, тёмного орехового дерева и палисандра лож, всепроникающего запаха обработанного металла, кожи и ружейной смазки.

Тем не менее, я совершил над собой героическое усилие и отказался от покупки длинного ствола — сперва следует выучить язык настолько, чтобы иметь возможность поддерживать с продавцом квалифицированный разговор, да и посоветоваться со знающими людьми не помешает. Винтовка — дело серьёзное, к тому же у меня имеется привезённый с Земли карабин, и патронов к нему пока в достатке. Может, разве, взять двустволку — выбраться как-нибудь за город, желательно верхом и в сопровождении опытного проводника, разбирающегося в охоте на мелкую пернатую дичь…

Но это всё может и подождать. А пока я переключился на прилавки, где в стеклянных ящиках красовались разнообразные образцы короткоствола — от огромных револьверов, среди которых я углядел и шпилечные модели, до крошечных жилетных одно- и двух- и даже трёхствольных пистолетиков. Один из таких «дамских сверчков» и стал моей первой покупкой — выложенный костью и серебром, этот пистолетик удивительно напоминал знаменитый «Дерринжер», причём поздних моделей, двуствольный, с переломчатым затвором и кольцом вместо спускового крючка, рассчитанный на мощный револьверный патрон калибром не меньше десяти миллиметров. Револьверы под такой патрон тоже имелись в изобилии, и среди них я обнаружил старого знакомца — похожего на шерлокхолмсовский «Веблей» ствол, близнецом которого Валуэр угрожал мне во время первой нашей встречи. Стоил он, надо сказать, недёшево, и судя по оживлённой жестикуляции приказчика относился к новейшим, самым совершенным образцам оружия. Этот револьвер я и выбрал — только укороченную модель, с не такой габаритной рукояткой, пригодную для того, чтобы носить под лёгкой курткой, а не прятать, как мастер Валу, под просторным кожаным плащом.

Выбранный мною револьвер носил гордое наименование’Герцог', и это царапнуло меня неожиданным воспоминанием — а случайно ли огнестрельный «тёзка» пистолета Старнника-Сикорски, из которого тот в известной повести братьев Сьтругацких застрелил потенциального агента инопланетян Льва Абалкина, сыграл такую роль уже в моей истории? Впрочем, вздор, конечно — просто фабрикант оружия, идя на поводу вкусов потребителя, приклеил к своей продукции ярлык с названием поэффектнее, а что до совпадений — что ж, случается и не такое…

Кстати, нюанс: ничего похожего на автоматическое, полуавтоматическое и самозарядное оружие я здесь не нашёл. Помповые дробовики — пожалуйста; магазинные винтовки — сколько угодно; револьверы с самовзводным механизмом — всё, что пожелаете за ваши деньги, а вот автоматики нет и в помине. И это снова навело меня на мысли о том, что здешний технический уровень, похоже, ограничивается кем-то сознательно — в конце концов, для изготовления простейшего образца со свободным затвором уровня местных оружейников вполне достаточно, а уж образчики подобных стволов сюда наверняка попадали — с той же Земли, к примеру. Нет, всё это надо хорошенько обдумать — не сейчас, впрочем…

Вдобавок к огнестрелу, я обзавёлся в отделе холодняка большим матросским ножом — более всего он напоминал не слишком большую испанскую наваху, только с железной свайкой вместо второго, дополнительного лезвия. Я видел похожие ножи на поясе у многих моряков в порту Зурбагана — они носили их в чехлах из тиснёной кожи, пристёгнутых к поясам, и теперь, хорошенько его разглядев, решил, что для повседневного ношения этот складень пожалуй, будет поудобнее моего «ка-бара», да и сталь, насколько я мог понять, не в пример лучше — тот, в конце концов, не более, чем не слишком дорогая китайская подделка, приобретённая в подземном переходе на площади Трёх Вокзалов за зверовидный внешний вид. Да и положение обязывает — моряк я, в конце концов, или где?

В итоге, я покинул заведение «Варфоломея Гизера и сыновей» изрядно облегчив свой кошелёк. Но это не особенно меня волновало — далее в программе на сегодня значился визит на «Штральзунд» и поход в банк — я заметил его на углу всё той же улицы Полнолуния и искренне надеялся, что не ошибся, истолковывая то, что было изображено на вывеске. Или всё же зайти к тому, первому меняле и обменять хотя бы небольшую сумму — и чёрт с ним, пусть рассказываем мастеру Валу о моих доходах? Но нет, главная задача сейчас — попытаться отыскать и арендовать надёжный банковский сейф, и здесь знакомец Валуэра мне точно не помощник.

Покупки я попросил доставить мне на дом — милейшая матушка Спуль предусмотрительно снабдила меня десятком картонных карточек со своим адресом. При себе же оставил только ранец и револьвер, предварительно набив барабан короткими, похожими на латунные бочонки патронами — предстояло проделать немалый путь по городу, имея за спиной целое состояние, так что эта мера предосторожности не казалась мне чрезмерной. Тем более, что судя по лёгкости, с которой мне продали оружие, а так же по всему тому, что я успел увидеть на улицах города — появление на публике с оружием никого здесь не удивляет и даже не настораживает. Ну, носит человек револьвер за поясом или винтовку на плече — и пусть носит, имеет право. Лишь бы пальбу на улицах не устраивал — но это уже совсем другой коленкор.

Посещение порта прошло без сюрпризов. На «Штральзунд» никто не покушался; я осмотрел задраенные люки, проверил такелаж и кое-какое палубное оборудование, а под конец, уже когда выбрался на пирс с изрядно потяжелевшим (около пуда золота и прочих ценностей, это вам не жук чихнул!) ранцем и завёрнутым в кусок брезента карабином, подозвал сторожа и простимулировал его бдительность несколькими оставшимися у меня серебряными монетами. Он долго благодарил и даже спросил, где я остановился — с тем, чтобы раз в сутки присылать туда своего внука, который помогает деду нести нелёгкую службу по охране вверенных его заботам плавсредств, с известиями о состоянии дорки. Я согласился и выдал старику ещё две монеты авансом — а что, пусть стараются, лишним точно не будет…

В банк — это оказался именно банк, не подвела интуиция! — я попал уже перед самым закрытием, когда стрелки моих новых наручных часов показывали четверть седьмого вечера. Увидав горсть непривычных, но явно золотых монет клерк-кассир озадаченно крякнул, повертел монеты в руках и побежал за управляющим. А дальше — повторилась процедура, которую я уже имел удовольствие наблюдать у старика-менялы: тщательный осмотр при помощи большой, оправленной в серебро лупы, проба на зуб и обязательный тест с помощью кислоты. Результаты банковских служащих вполне устроили, а когда я сумел объяснить, что намерен снять ещё и сейф, управляющий самолично проводил меня в подвал где за несколькими решётками и толстенной бронированной дверью и размещалось искомое. Больше всего времени понадобилось на то, чтобы перегрузить в стальной ящик содержимое ранца — кроме пиратских сокровищ я поместил туда и резервную «астролябию», ту, которую нашёл на разбитом корабле. После чего — получил бронзовый, со сложной бородкой номерной ключ с цепочкой для ношения на шее, конверт, содержащий секретное слово-пароль, дающее доступ к сейфу — и покинул банк. Облегчение, надо сказать, немалое — не надо больше думать о сохранности «клада», стальные решётки, замки и бдительная охрана сделают своё дело. Я собрался, было, пройтись по улицам Зурбагана — как и писал Грин, они имели по преимуществу кольцеобразное расположение и, чем ближе, к горным отрогам, тем чаще чередовались с неожиданными крутыми сходящими и нисходящими каменными лестницами, ведущими под темные арки или на брошенные через улицу мосты. По таким улочкам хотелось гулять беззаботно, наслаждаясь своеобразной интимностью города — но я вдруг почувствовал такую сильную усталость, причём не столько даже физическую, сколько душевную — что не мог больше думать ни о чём, кроме как вернуться поскорее под гостеприимный кров матушки Спуль. Что я и проделал, наняв извозчика и предъявив ему карточку с адресом. Поездка не заняла много времени, хотя попетлять по узким улочкам в объезд