Читать книгу - "Дуэль на троих - Михаил Крупин"

– О, я слышу до боли знакомый голос! – закричал Поль и замахал нам руками.

Пьер начал тыкать в замочную скважину ключи со связки, один за другим; от волнения запутался – какими ключами уже открывал здесь камеры, какими еще нет, и все никак не мог определить необходимый.

– Кто вас сюда пустил, балбесы? – хохотал Ваня за дверью.

– Это все устроил твой польский друг, – ответил Пьер.

– Кто-о?!

– Сейчас узнаешь!

Помню, в предвкушении встречи я покачивалась перед дверью на каблуках. Помню, Люка и Пьер стали за рукав тянуть меня к дверям, а я все отворачивалась от них, так как почему-то уже сорвала потихоньку усы.

Дабы раньше времени не выдавать себя французам, я чуть ли не прилипла к самой двери и нагнула голову.

– Все закончится вашим расстрелом, болваны! – смеялся за дверями Ванечка. – Проваливайте, алкоголики, я не могу принять такой подарок.

– Какой подарок, это ты нам денег должен! – крикнул Пьер, гремя и шкрябая ключами. – Я из-под земли достану человека, проигравшего пари.

– Злопамятные однако у меня друзья!..

– Ведь ты не охмурил в три дня свою монашку! Отговорки, типа был занят, в тюрьме сидел – не принимаются! Теперь-то у тебя, надеюсь, будет время! Но пари ты проиграл!

В этот момент очередной ключ вдруг подошел. Раздался ржавый лязг, и дверь передо мной широко распахнулась.

Надо ли, говорить, как буквально за секунду до этой желанной встречи изменились мои чувства, как обрушилось что-то в душе, какой страшный камень опустил в подвалы мое сердце, каким острым льдом оказалась скована и остановлена кровь…

Ох же ты, наивная московская барышня! Да таких дур и лечить-то поздно! Только стрелять…

А Ваня, радостный и растерянный одновременно, стоял передо мной…

Из дневника Жана Бекле

…Моя Аня-Тася, такая прекрасная в польском мундире, стояла в дверях передо мной. А эти ослы… Уй, и я, идиот! Надо было тогда еще все рассказать ей…

Моя Аня с искаженным, горестным лицом, с размаху ударила меня по щеке. Так как я не уклонялся, а стоял твердо как столб, получилось весьма хлестко и звонко.

– Э! Панове, вы чего?! – ахнул Пьер.

– Он победил, – ответила Анюта.

И уже с каким-то мертвым равнодушием сняла со своей головы польскую шапку, и на эполет легли ее прекрасные льняные распустившиеся волосы. Мои французы дружно ахнули! Видимо, их понимание всей операции было отнюдь не полным! А Тася тихим призраком пошла себе назад по коридору… Мои друзья ошеломленно расступились перед нею.

– О ля-ля! – высказался первым Франсуа. – Вот так монашка…

Люка присвистнул.

А я вдруг, отмерев от места, бросился ей вслед:

– Аня, подожди… Ты не поняла!..

Тут кто-то ухватил меня за плечи и, развернув, прижал к стене.

– Врезать бы тебе как следует! – это был Андрейка (тоже в польской форме!). – Она жизнью рисковала за тебя!..

– Послушайте, пан Анжей, я же нечаянно. Я все ей сейчас объясню!..

Рядом с нами зафиксировалось удивленная физиономия Пьера.

– Жан, ты и польский язык знаешь?!

Ну, с ними всего не переговоришь! Я отбросил Андрейкины руки, чтобы бежать дальше… Но тут меня схватил за шиворот Люка. Эта клешня держала уже посерьезней.

– Возьми себя в руки! Тебе сейчас не амуры крутить надо. У меня есть надежное место, где тебе можно укрыться…

– Аня! – попытался я крикнуть девушке вслед. Но за темным поворотом, за которым она скрылась, уже и шаги затихли, и сгущалась все мертвей и глуше тишина…

Я сделал столь отчаянный рывок, что оставил у Люка в руках свою шинель, да с погоном мундира в придачу, и кинулся по коридорам на волю…

* * *

Я пробежал по полутемным коридорам один поворот, другой… Кое-где валялись караульные – кто со связанными сзади руками, кто так – с пыльным мешком на башке. Поднялся по лестнице наверх. В какой же стороне выход?.. Ни свечек тут уже, ни фонарей!

Я услыхал за спиной дверной скрип. Вернулся назад на два шага… В конце бокового коридора была настежь раскрыта дверь. За ней виднелась улица: там накрапывал дождик, с козырька крыльца точилась влага…

– Аня!..

Я подбежал к этой двери и вышел в ночь, на улицу.

В темноте как-то странно качался фонарь. Но ветра не было. Одна немая морось…

Из воспоминаний капрала Франсуа Пигаля

…Когда Жан вырвался и убежал, Люка даже ударил саблей по стене. Да и мы все были расстроены такой неблагодарностью.

Но пора была и о себе подумать.

– Этого мне еще не хватало! – Люка снова хватил по стенке, на сей раз кулаком. – Не оставлять здесь никаких следов. – Наклонившись, он подхватил с пола польский кивер монашки и гневно потряс им перед нашими носами.

– Все за собой проверьте и уходим!

Два поляка (хотя теперь уже черт знает, кто это были!) быстро собирали оружие и патроны у оглушенных нами вахтенных солдат.

Люка, проходя мимо, их похвалил:

– Ага, правильно. Молодцы! Если это налет «партизан», то они должны забрать трофеи.

Когда мы уже выходили, Люка присел перед первым дежурным (парня звали, кажется, Батист Рино), который узнал меня по голосу, а после и сержант был вынужден ему представиться. Теперь Люка сам привел в чувство дежурного – побрызгал ему на лицо дождевой водой, встряхнул, похлопал по щекам. Наконец тот приподнял голову.

– Батист, Батист, узнаешь меня? – воспрял сержант.

– Что ты творишь, Люка? – пролепетал дежурный.

– Это всё русские партизаны. – Люка заговорил проникновенно, с отцовской заботой. – Я очень опасаюсь за тебя, Батист. Ведь они завтра могут вернуться и подрезать язык тому дежурному, если он будет слишком болтлив. Ужас, да?

В глазах Батиста появилось наконец осмысленное выражение.

– Да, Люка, проклятые партизаны! – ответил он и даже постарался потолковее кивнуть.

– И не говори. – Сержант потрепал страдальца по щеке и встал.

Нам уже свистели Пьер с Полем, перебегая по вязкой грязи темную площадь. Я поглуше завернулся в шарф, Люка надвинул на самые брови свой монашеский колпак, и мы устремились за друзьями.

И вдруг послышался тоскливый перелив гармоники.

Мы резко обернулись. Под фонарем на окраине площади, на обломках сгоревшего дома сидел и наигрывал себе человек в длинном военном плаще. Лицо его скрывалось под полями шляпы, по которым скатывался дождь.

– Ты беги, – вдруг сказал мне Люка, – я сейчас догоню.