Читать книгу - "Заговор адмирала - Михель Гавен"

Илона кивнула.

— Тот самый маршал-победитель, который продиктовал немцам условия мира в Компьене, — понизив голос, добавила Маренн. — Да, я родилась наследницей Габсбургов, и я видела крах их империи, хотя на тот момент нисколько не сожалела об этом крахе. Я чувствовала себя француженкой. Все мои симпатии были на стороне родины моего отца, поэтому меня нисколько не огорчало, что к краху Габсбургов мой приемный отец имел самое непосредственное отношение. Теперь же я понимаю, что драконовские репарации, обрушившиеся на Германию и Австро-Венгрию в результате заключенного соглашения, и унижение этих народов в дальнейшем привели к усилению националистических настроений, к приходу к власти Гитлера в Германии и аннексии Австрии чуть позднее. В результате такие способные, талантливые люди, как Отто Скорцени или Вальтер Шелленберг, оказались на службе у лидеров, которые вынашивали реваншистские планы. Такие, как Скорцени и Шелленберг, поверили лозунгам этих лидеров и в немалой степени стали главной причиной, главной базой успеха фашизма. Теперь эти же люди отчетливо понимают, что дальнейшая эскалация усилий их руководителей, не способных изменить своим убеждениям, ведет к краху.

Илона молчала, а Маренн продолжала говорить:

— Поймите меня правильно, графиня. Я сама была заключённой в лагере, поэтому знаю, что у многих есть моральное право, чтобы осуждать таких людей, как Скорцени и Шелленберг, сторониться их. Но только не у меня. Сама судьба заставила меня разделить с ними их участь, и я это воспринимаю, как своего рода расплату. Расплату за решения своего приемного отца. Он умер, не увидев, куда завели Европу его решения, его победа. Мне выпало заплатить по его счетам. Как вы понимаете, Илона, мое отношение куда сложнее, чем ваше, в этом ваше счастье. Вы можете судить только со своей стороны. Мне пришлось видеть обе стороны медали, и обе оказались с глубокими изъянами. Увы.

— В Писании сказано, кто без греха, пусть первым бросит камень, — тихо ответила Илона. — Мои предки, графы Дьюлаи-Эдельсхайм, происходят из Трансильвании. Много лет они верно служили австрийскому трону. Они возглавляли армии, председательствовали в правительстве, отдавали все силы на благо империи.

— Я знаю, — согласилась Маренн. — Генерал Игнац Дьюлаи возглавлял австрийские войска, выступившие против Наполеона Бонапарта. А сын Игнаца, Ференц, уже при Франце Иосифе сделал блестящую карьеру благодаря своей храбрости. Если мне не изменяет память, во время революции 1848 года он решительным образом подавил мятеж на австрийском флоте в Триесте и принудил итальянские корабли к бегству. За это Франц Иосиф сделал графа Дьюлаи военным министром Австрийской империи, а вскоре назначил своим наместником в Ломбардо-Венецианском королевстве.

— Это все так, — грустно улыбнулась Илона, — но с того момента для прадеда началась черная полоса.

— Как и для всей империи…

— Сардинцы заключили союз с Францией и начали готовиться к отторжению у Австрии итальянских территорий. Австрийцы потерпели поражение при Монтебелло, и прадед вынужден был отступить.

— Наполеон Третий просто не мог проиграть при Монтебелло, — сказала Маренн. — Он был племянником Наполеона Первого, внуком Жозефины. Французы рассматривали это сражение как повторение того, другого, легендарного сражения Бонапарта, когда он освобождал Италию в первый раз.

— Освобождал? — Илона покачала головой. — В вас говорит французское воспитание, я понимаю, ваше высочество. Все, что связано с Наполеоном Бонапартом, — это особая гордость для каждого француза. Но для нас, австрийцев — горькие воспоминания. Нам грустно вспоминать первое поражение при Монтебелло, которое потерпел фельдмаршал Мелас от самого Бонапарта, и второе, от войск под предводительством его племянника.

Графиня Дьюлаи взглянула на собеседницу и поспешно добавила:

— Как ни парадоксально, все понимали и понимают, что Италия не могла все время оставаться австрийской и что для неё пришло время независимости. Однако, насколько мне известно, прадед тяжело переживал поражение, и в повторном сражении он также не добился успеха. Австрийцам традиционно не везло в борьбе с французами. Император Франц Иосиф отстранил прадеда от командования и сам встал во главе армии. Прадед просил дать ему возможность реабилитироваться. Он взял под командование полк и занял с ним Мантую. В Мантуе австрийцы показали итальянцам и французам, что умеют биться ничуть не хуже. О Мантую Наполеон Третий сломал зубы!

— Насколько мне известно, несмотря на неудачу, император всегда благожелательно относился к вашему прадеду, — заметила Маренн. — Он дал ему придворный чин фельдцехмейстера и щедро наградил, провожая в отставку.

— Это правда, — кивнула Илона. — Однако все благодеяния Франца Иосифа и императрицы Зизи, которыми они осыпали нашу семью, не помешали моему двоюродному брату, ставшему банкиром, финансировать красных и способствовать падению габсбургской монархии. В том ужасе, который захлестнул Венгрию после окончания Первой мировой войны, виноваты, увы, и Дьюлаи-Эдельсхайм, — добавила она горько. — Мой двоюродный брат содержал на свои средства всех этих союзников большевиков, которые едва не открыли дорогу в страну армиям Антонова-Овсеенко. Отец навсегда порвал с ним всяческие отношения после того, как его превосходительство адмирал Хорти пришел к власти. Но сотрудничество с красными лежит несмываемым пятном на истории нашей семьи. Так что его не могут заслонить даже все заслуги прежних графов Дьюлаи.

Рассказывая о неудачах и грехах своей семьи, Илона вдруг вспомнила что-то постороннее, не связанное с этим, и внимательно посмотрела на Маренн.

— А немецкий офицер, который приехал вчера, — произнесла графиня, тщательно подбирая слова, — он мне назвал свое имя — Отто Скорцени. Мне кажется, его упоминал свёкор в связи с историей о похищении Муссолини. Муссолини был свергнут и помещён итальянцами под арест, а какой-то офицер СС, кажется, именно Отто Скорцени, похитил арестанта из совершенно недоступного, хорошо охраняемого горного отеля и отвёз к Гитлеру, с которым Муссолини по-прежнему в большой дружбе. Для чего Скорцени приехал сюда? — в голосе Илоны послышалась тревога. — Чтобы как-то угрожать свёкру? Чтобы похитить его? Или лишить жизни, если тот не согласится на немецкие условия?

— Мне это неизвестно, — Маренн постаралась ответить как можно мягче. — Мы вместе уже почти семь лет, но никогда я не знала заранее о том, что ему поручено Гитлером. Я узнавала постфактум, да и то не всегда, вы понимаете. К сожалению, сейчас я не могу сказать вам точно, несёт ли в себе приезд Отто Скорцени какую-нибудь угрозу в отношении ваших близких и друзей. Одно ясно, Отто приехал, конечно, по политическим причинам, а никакая политика в Венгрии на данный момент без участия адмирала невозможна.

Маренн подошла к Илоне, ободряюще положила ей руку на плечо:

— Однако не следует забывать, что Отто Скорцени и те, кто даёт ему поручения, — не единственная сила. Есть ещё рейхсфюрер, весьма расположенный к адмиралу, и есть руководитель внешней разведки бригадефюрер Шелленберг, в чьих руках тоже весьма сильные рычаги. К тому же Отто Скорцени — не слепой исполнитель чужой воли. Он вполне даже может действовать самостоятельно, как сочтет нужным сообразно обстоятельствам. Он поступал так не один раз, поэтому бдительность надо сохранять, конечно, но будем надеяться, что разум и реалистическое понимание ситуации всё-таки возьмут верх, и Отто Скорцени станет нам не противником, а союзником — союзником против наместника Вейзенмайера, например.