Читать книгу - "Аргонавты 98-го года - Роберт В. Сервис"

Я схватил ее нежную руку и покрыл ее поцелуями. В эту минуту я готов был целовать тень этой маленькой ручки, готов бы упасть перед ней в немом обожании, и готов был превратить свое сердце в скамеечку для ее ног. Я готов был отдать, о, с какой радостью, свою жалкую жизнь, чтобы избавить ее от минутного огорчения.

― Вверху и внизу я искал вас, любимая. Утром и в полдень, и ночью вы жили в моем мозгу, в моей душе. Я любил вас каждое мгновение моей жизни.

Как ярко горели ее серые глаза. Как невыразимо нежны были милые уста ее. Слабый румянец появился на ее щеках.

Она завернулась в шаль и уложила волосы в очаровательные волны и локоны.

― Пойдемте по тропинке немного. Они не вернутся раньше, чем через час.

Она пошла вперед по узкой тропинке, оглядываясь через плечо с ликующей улыбкой, иногда, как ребенку, протягивая мне назад руку.

Вдоль вершины горы тропинка извивалась головокружительным зигзагом, а далеко внизу неслась река в гигантском водовороте. Мы долго не произносили ни слова. Как будто наши сердца были чересчур полны для слов, наше счастье ― слишком велико, чтобы быть выраженным. Но как сладко было это молчание. Угрюмый Мрак осеребрился в блестящий свет, птицы снова запели свои страстные полуночные песни.

― Вы нашли меня, дорогой, ― сказала Берна. ― Я знала, я чувствовала, что вы не покинете меня. И я ждала, ждала. Время казалось безжалостно долгим. Мы жестоко расстались, почти не простившись друг с другом. Они увезли меня. Они начали опасаться вас, и он приказал им тотчас же уехать. Ранним утром мы отправились в путь.

― Я понимаю, понимаю. Расскажите мне об этом, детка. Он беспокоит вас?

― Не очень. Он уверен, что я в достаточной безопасности, и сижу в западне в ожидании его благосклонности. Он теперь увлечен какой-то женщиной там, в городе. Со временем он опять обратит внимание на меня.

― Ужасно, Берна. Вы разрываете мне сердце. Как вы можете говорить об этом таким деловым, положительным тоном? Это сводит меня с ума.

Странное жестокое выражение искривило углы ее губ.

― Не знаю, иногда я сама удивляюсь себе, как философски я начинаю относиться ко всему.

― Берна, но уверены ли вы, что ничто на свете не заставит вас покориться?

Она нежно прильнула ко мне и обвила моими руками свою шею. Она смотрела на меня, пока я не увидал в ее глазах своего отражения.

― Ничто на свете, милый, пока вы будете любить меня и помогать мне. Если же когда-нибудь вас не будет, ну, тогда уж безразлично, что станется со мной.

― Даже тогда, ― сказал я, ― это будет невыразимо ужасно.

― Я знаю, мой мальчик, знаю. Верьте мне ― и положитесь на меня. И пока у меня есть ваша любовь, я в полной безопасности. О, как тяжко было не видеть вас. Я тосковала по вас беспрерывно. Я ни разу не выходила с тех пор как мы здесь. Она не пускала меня и сидела сама дома. Теперь они почему-то ослабили надзор. Они собираются открыть ресторан там, в городе, и я должна буду прислуживать у столиков.

― Нет, не будете! ― воскликнул я, ― не будете, если я имею право голоса в этом деле. Берна, я не могу выносить мысли, что вы будете там, среди этой мусорной груды разврата. Вы должны выйти за меня замуж, теперь же.

― Теперь? ― повторила она с широко открытыми от удивления глазами.

― Да, дорогая, без промедления. Ничто не может помешать нам. Берна, я люблю вас, желаю, нуждаюсь в вас. Выйдите за меня замуж теперь.

В тоске неизвестности я ждал ее ответа. Она долго сидела молча, задумчивая и спокойная, с опущенными глазами. Наконец, она подняла их на меня.

― Вы сказали: год.

― Да, но я пожалел об этом. Я хочу вас сейчас. Я не могу ждать.

Она пристально смотрела на меня. Голос ее был очень мягок, очень нежен.

― Я думаю, что нам лучше подождать, дорогой. Это слепой внезапный порыв с вашей стороны. Я не должна пользоваться им. Вы жалеете меня, боитесь за меня и вы знали так мало других девушек. Это великодушие, рыцарство, а не любовь к бедной меленькой Берне. О, мы не должны, мы не должны желать этого. И потом вы может быть пожалеете.

― Пожалею? Я никогда не пожалею об этом, ― умолял я. ― Я всегда буду ваш, абсолютно, целиком ваш, девочка, душой и телом, на жизнь и на смерть, навсегда, навсегда, навсегда.

― Да, но ваша любовь кажется мне такой внезапной, жгучей, сильной, Мне страшно, мне страшно. Может быть, это не та любовь, которая может длиться. Быть может, вы скоро начнете тяготиться. Я только бедная невежественная девушка. Если бы здесь вблизи была другая, вы никогда не обратили бы на меня внимания.

― Берна, ― сказал я, ― если бы вы были среди тысячи прелестнейших в мире девушек, я прошел бы мимо них и с восторгом и благодарностью повернулся бы к вам. И если бы я был императором на троне, а вы самой смиренной из всей этой толпы, я поднял бы вас до себя и назвал бы «королевой».

― Королевой? Ах, нет, ― сказала она грустно. ― Вы были тогда благоразумны. Я убедилась в этом после. Лучше подождать год.

― О, дорогая моя, ― упрекнул я ее, ― однажды вы предложили мне себя без всяких условий. Почему вы изменились?

― Не знаю. Я горько стыжусь этого. Никогда больше не напоминайте мне об этом.

Она продолжала очень спокойно, полная ласкового терпения.

― Вы знаете, я много думала с тех пор. В долгие дни и еще более долгие ночи, когда я томилась здесь в тоске, не теряя надежды, что вы вернетесь ко мне, у меня было достаточно времени, чтобы подумать, взвесить ваши слова. Я точно помню их. Любовь это жизнь и смерть, великий ослепительный свет, страсть, которая возносит до небес и низвергает в преисподнюю. Вы разбудили во мне женщину. Мы нужна такая любовь.

― Она есть у вас, моя драгоценная, вы владеете ею воистину.

― Хорошо, тогда дайте мне время вкусить ее. Теперь июнь. В будущем июне, если вы не решите, что были глупы, слепы, неосмотрительны, я отдамся вам со всей любовью мира.

― Может быть, вы изменитесь? Она улыбнулась чудесной улыбкой.

― Никогда, никогда не бойтесь этого. Я буду ждать вас, тосковать по вас, любить вас все больше и больше с каждым днем.

Я был убит, подавлен, ошеломлен ее отказом.

― Сейчас я буду только бременем для вас. Я верю в вас. Я хочу, чтобы вы вышли на дорогу и приняли участие в битве жизни. Я знаю, что вы победите. Я буду только тяжестью для вас теперь, подождем, мальчик, только год.

Я почувствовал патетическую мудрость ее слов.

― Я знаю, вы боитесь, что со мной что-нибудь случится. Нет, я думаю, что все будет благополучно. Я могу противиться Локасто, Через некоторое время он оставит меня в покое. А если дело примет дурной оборот, я позову вас. Вы не должны уходить слишком далеко. Я скорее умру, чем позволю ему дотронуться до меня. До будущего июня, дорогой, ни одного дня дольше. Для нас обоих будет лучше подождать.