Читать книгу - "Орловский и ВЧК - Владимир Черкасов-Георгиевский"

истории, потому что убивали и предавали друг друга люди самого Царства.

Каторжан всех считает фельдфебель седой,

По-военному ставит во взводы.

А с другой стороны собрались мужички

И котомки грузят на подводы…—

неслось из трактира.

Поручик Лейб-Гвардии Гренадерского полка поклонился, прощаясь, и проговорил:

— Тигран больше никого не предаст.

Алексей шел в снежной пыли, не сгибаясь от ударов ветра, даже подставляя вьюге раскрытую грудь. Ближе к Сухаревке он застегнулся на все крючки казакина вплоть до его стоячего воротника и переложил револьвер во внешний карман, чтобы по старой привычке ощутить себя как в плотно пригнанной форме.

Поручик подобрался к магазину Тиграна с того пустыря, через который ушел от облавы Орловский. Прекрасно знающий все заведения и закутки Сушки, Алексей быстро осмотрел и прослушал скрипящие, стонущие в метели входы-выходы магазина и его окна. Тигран сидел за конторкой в полуосвещенном зале над амбарными книгами.

Гренадер было собрался застать армянина врасплох, но остановился, решив еще понаблюдать по народившемуся у него среди фартовых суеверному обыкновению не лезть, ежели что-то не «личило», то есть безотчетно настораживало. В этот момент из-за двери в задние комнаты вышел, зевая, человек в кожаной тужурке и, подойдя к керосиновой лампе, около которой сидел Тигран, прикурил папиросу.

Чекисты продолжали держать здесь засаду! Отпрянул поручик от окна, следовало отправляться в гнездышко у Бакастова за подмогой.

В трактире Бакастова было пустынно в этот час — самое рабочее время для его постоянных фартовых посетителей. Лишь по углам торчала незначительная уголовная публика да на бильярде в одиночку гонял со скучным видом шары Мишаня-скокарь. Гренадерский поручик подошел к нему, расстегивая казакин, снимая шапку.

— Алеша! — радостно воскликнул курносый, светлоглазый Мишанька, — составь партию. Давно уж жду кого-то из серьезных ребятишек.

— Ты чего как пехтеря прохлаждаешься тут? Иль уже амба всем богатым квартирам на Москве? — поинтересовался поручик.

Как это амба? — изображая строгость, глянул на него скокарь, как по-иному называют «домушника». — У меня от такого предположения может заболеть пузо… Просто выходной у меня сегодня. Положен отдых для возврата здоровьичка пролетарию фомки и отмычки? Аль не пользуюсь я всеми правами трудового народа?

Алексей усмехнулся, закурил папиросу, осведомился:

А продолжишь для укрепления здоровья шары гонять, если б услыхал, что на Сушке, в двух шагах от Бакастова дожидаются «углы» с рыжевьем и побрякушками? — сказал он о чемоданах с золотыми изделиями и ювелирными драгоценностями.

Мишаня обиженно вздернул и так «взлетающий» нос:

— Я сказал, что нахожусь в отдохновении, а не на том свете. Чего же те «углы» дожидаются аж на самой Сушке?

— Чекисты их якобы наживкой держат у Тиграна в магазине.

Бросил кий на биллиард скокарь, придвинулся к гренадеру поближе.

— Так, так, так… Это с тех дел, что чрезвычайка на днях там делала облаву?

— Ага, и теперь под видом засады чекисты-ухари держат в магазине охрану груза, который должен утром уйти. Это я все знаю от верного человека из офицеров, какой затесался на Лубянку. Золотишко же и побрякушки награблены чекистами в обысках, они желают через Тиграна перекинуть их за границу контра-бан дно. Чекисты давно его для таких дел приладили, потому как он антиквариат постоянно гоняет туда, а валюту и ходовой у нас товар — обратно. Заодно прихватывают на облавах кто попадется.

— Сколь же охраны сейчас у Тиграна? — быстро соображал Мишаня.

— Я заметил лишь одного в кожанке. Думаю, что с ним от силы еще парочка. Тиграна не считаю.

— Так, так, так… Надо бы нам еще одного «делового», — Мишанька пошарил глазами по трактиру. — А с другой стороны, это ж давать ему цельную долю? Как считаешь?

— Да в тех «углах» и на пятерых, Миша, хватит под завязку. Втроем такой налет, конечно, обланшировать надежнее.

— Эх-ха, — не терпелось уже азартному скокарю, — давай заложимся на судьбу, на фарт! Ждем полчаса — вдруг кто-то подходящий сюда залетит. А нет — хондорим вдвоих на эту маламзю. Идет?

— Идет.

…Через полчаса Мишаня-скокарь сплюнул на пол изжеванный папиросный окурок и весело проговорил:

— Никого нам, Алешка, Господь не направил. Выходит, мой небесный покровитель Архангел Михаил, архистратиг сил небесных советует нам одним на это дело. Айда!

Они вышли в несмолкающую вьюгу. Около магазина Тиграна сперва понаблюдали через стекло за ним, по-прежнему одиноко сидящим над расчетами за прилавком.

Потом профессор таких налетов Мишаня повел Алексея в обход магазина, и позади него приказал помочь выставить оконце из упирающегося сюда коридорчика.

Когда они это проделали, скокарь долго вслушивался в приоткрывшиеся перед ними закрома магазина, потом шепотом распорядился:

— Подсади, я залезу. А ты поднимай шум в зале. Как легаши туда кинутся, я их класть буду в спину.

Лейб-гренадер вернулся к магазинному входу и, встав у прозрачной витрины, чтобы Тигран узнал, постучал в нее. Армянин знал Алешку-поручика лишь как молодца бандитской своры, кучкующейся у Бакас-това, не подозревая о его связях с Моревым.

Тигран, взяв лампу в руку, подошел к двери, пригляделся к позднему гостю и открыл дверь с недоуменным вопросом:

— Ты чего, Алеша?

Поручик, глубоко держа руку за пазухой, оттопыривая борт казакина локтем, будто там увесистый сверток, отвечал приглушенным голосом:

— Есть тепленький товар по твоей части прямо со «скока». Глянешь?

— Обязательно, дорогой, — оживленно проговорил Тигран, любящий покупать в таких случаях ценности за гроши. — Заходи.

Лейб-гренадер ступил за порог, хозяин закрыл за ним дверь и, светя лампой, проводил визитера к прилавку.

— Что у тебя там, дорогой? Не томи, — нетерпеливо произнес армянин и поставил лампу.

Поручик вытащил руку с револьвером и упер его тому в лоб под нафиксатуаренным пробором посреди головы.

Что такое? — промямлил Тигран с жалко искривившимся лицом.

Поклон тебе от Ивана Ивановича Морева, — сказал Алексей и выстрелил.

Он едва успел смахнуть остатки головы Тиграна, заляпавшие ему грудь, с казакина как в зал уже вылетал чекист с поднятым револьвером. Бац! бац! — поручик уложил его наповал.

Гулко ударили выстрелы в задней части магазина.

В зал вскоре аккуратно высунул башку Мишаня-скокарь, окинул взглядом здешнее поле боя, подсморкнул носом-картошкой и резюмировал:

— Тю-ю, чекистов-то была всего парочка. И пришлось мараться таким ухорезам, как мы?

Он схватил лампу на прилавке, с рожей, не меньше возбужденной, чем минуты назад у Тиграна при известии о «тепленьком», и ринулся в заднее помещение.

Снова появился Мишаня в зале так же с Тиграновым выражением лица, но уже, когда у того револьверная мушка оказалась впечатанной в лоб, и осведомился примерно таким же образом:

— Не понял, где же «углы»?

Лейб-гвардии поручик,