Читать книгу - "Бандолеро - Майн Рид"

— Можете не рассчитывать на наше милосердие.

— Я не собираюсь просить милосердия у вас, кабальеро.

— Придется просить, если не хотите умереть. У вас нет ни малейшего шанса на спасение. Говорю это серьезно и без мыслей о торжестве. Мои люди перекрыли вам все пути отхода. Они вооружены пистолетами и ружьями, — продолжал я горячо — и вдруг понял, что допустил ошибку. Отчаяние могло вынудить разбойников на непредсказуемые поступки и крайние меры.

Тогда я воззвал к их благоразумию:

— Отдайте пленных, и я обещаю сохранить жизнь вам и вашим товарищам.

— Айе, Диос! Как вы великодушны! Ха-ха-ха! Это все, что вы можете пообещать, благородный капитан?

— Нет, не все! — возразил я, задетый его насмешливым тоном. — Кое-что еще. Если вы откажетесь от предложенных условий, я обещаю, что через десять минут ваша душа отойдет в вечность, а ваше тело будет свисать вон с того дерева! — И я указал на одну из сосен, растущих на утесе.

— Так скоро? — последовал холодный ответ. — Вам потребуется больше десяти минут, чтобы взять нашу крепость. Не примите ее за хакаль [44] . Хотя крепость деревянная, она крепче, чем вы предполагаете, сеньор капитан.

— Мы можем ее поджечь!

— А вот этого вы не сделаете! Пока я в таком милом обществе, я не боюсь сгореть или задохнуться в дыму.

Его насмешка привела меня в бешенство. В то же время я понял, что не в силах выполнить свое хвастливое обещание.

— Нам не обязательно поджигать дом, — нашелся я. — Мы доберемся до вас и без этого. У моих людей есть топоры и они умеют ими пользоваться. Нам не потребуется десяти минут, чтобы взломать вашу дверь.

— Попробуйте, — прервал меня грабитель, — и половина из вас не доживет до того, чтобы перешагнуть через порог. А те, кто перешагнет через него, увидят картину, которая, я уверен, вам не понравится, благородный капитан.

— Какую картину? — невольно спросил я, и в моем воображении возникли ужасные сцены.

— Женщину, прекрасную женщину, с кинжалом в груди! Клянусь святой Девой, вы увидите это!

Я почувствовал себя так, словно кинжал пронзил грудь мне! Я знал, что это не пустая похвальба. Голос разбойника звучал твердо и говорил о решимости выполнить обещание.

— Позвольте мне выстрелить, — прошептал сержант. — Я думаю, что сумею попасть в него, не задев девушку.

— Нет, нет! — торопливо ответил я. — Предоставьте это мне. Ради вашей жизни, не стреляйте! Еще рано!

Я замер в нерешительности. В руке у меня было ружье, и я сам взвешивал риск выстрела в негодяя.

При других обстоятельствах я уверен, что попал бы, но сейчас я был слишком возбужден. Ужасное положение! Вряд ли Вильгельм Телль [45] испытывал большее напряжение, накладывая стрелу на тетиву, чем я в тот момент.

Разбойник, казалось, вполне понимал мои колебания.

— А теперь, сеньор янки, — продолжал он, не дожидаясь ответа, — надеюсь, вы готовы удовлетворить мою просьбу. Если так, сформулируйте условия нашего освобождения. И помните: условия должны быть легкими, иначе мы их не примем. Не хочу вас торопить. Дело важное для нас обоих, и для нее тоже, — он кивком указал на Мерседес, — поэтому прошу вас, продумайте все тщательно. А мы тем временем будем терпеливо ждать вашего решения.

Говоря это, он опустился за парапет. Вместе с ним скрылся и белый щит. Снова Мерседес исчезла из виду; со мной остались только воображаемые сцены, более мучительные, чем укус тарантула.

Глава XXXVIII. ВИСЯЧИЙ МОСТ

Некоторое время я стоял в нерешительности. Казалось, нет иного выхода, кроме согласия на условия бандита. Бревенчатую хижину не возьмешь штурмом, не потеряв нескольких людей. А на такую жертву я не был согласен. И хотя, оскорбленные насмешливым тоном главаря шайки, солдаты рвались в бой, они помнили гнусную угрозу разбойника, и это сдерживало их. И меня тоже. Никто не сомневался в том, что бандит говорил серьезно. Доведенный до отчаяния, он обязательно осуществил бы свою угрозу.

Ничего не оставалось, как принять его условия. Отойдя за деревья и подозвав к себе с полдюжины самых опытных своих солдат, я начал обсуждать с ними условия капитуляции. Меня по-прежнему мучила картина: прекрасная фигура в грязных объятиях разбойника. Поэтому я был вынужден сдать позиции и позволить разбойникам беспрепятственно покинуть это место. Все испытывали раздражение при мысли о том, что нам придется отпустить негодяев. Но, судя по тону Карраско, я ожидал, что более строгие условия будут отвергнуты.

С другой стороны, мне и моим товарищам казалось, что за всеми этими переговорами кроется какой-то подвох. В словах Карраско чувствовалась двусмысленность. Несмотря на все свое профессиональное бесстрашие, предводитель разбойников должен был сознавать, в каком опасном положении оказался; но его наглое поведение явно не соответствовало ситуации.

Возможно, именно сейчас он осуществляет какой-то свой тайный замысел, какую-то дьявольскую хитрость!

Мы не могли понять, в чем этот замысел, но все испытывали смутные подозрения. Какое-то неясное предчувствие. Тем не менее, мы знали, что надо поторопиться и заставить разбойников быстрее дать свое согласие.

Я снова выступил вперед, чтобы сообщить наши условия врагу. Никого не было видно, но я полагал, что бандит все еще на крыше, скорчился за парапетом. Я крикнул, чтобы привлечь его внимание. Ответа не было, кроме эха моего голоса, отразившегося от утесов. Я крикнул вторично, еще громче. По-прежнему только эхо, смешанное с криками орла, который испуганно взлетел в воздух.

Снова я крикнул — назвал разбойника по имени и предложил выслушать наши условия. Молчание — не было даже ответного восклицания!

Снизу по-прежнему слышался рев водопада, наверху кричала птица, но в доме царила тишина, зловещая,