Читать книгу - "Прометей № 1 - Альманах Российский колокол"

республике. С начала 30-х гг. жил в Москве, к 1941 г. работал начальником вахтёров в Малом академическом театре.

Матвеев Николай Михайлович (1876–1951), из забайкальских казаков, ещё в конце XIX в. окончил Иркутское юнкерское училище. В годы Первой русской революции сочувствовал противникам монархии, но был не большевиком, а меньшевиком. Летом 1917 г. стал «председателем войскового комитета», т. е. фактическим главой Забайкальского казачьего войска. В годы гражданской войны участвовал в партизанской войне против белых и японских интервентов, сидел в японском концлагере под Хабаровском, бежал. В 1920 г. стал главой Военного министерства ДВР. По окончании гражданской междоусобицы, в 20-е гг. был консулом СССР в Китае и тогда японской Корее.

Петров Герасим Трофимович (1883–1946), в 1905–1910 гг. за революционную деятельность сидел на знаменитой Нерченской каторге. Во время гражданской войны в 1918 г. попал в плен к белым, бежал. Возглавлял Прибайкальский подпольный комитет большевистской партии. Был связником, нелегально курсировавшим по железной дороге, находившейся под контролем японских интервентов. В 1920 г. стал комиссаром одной из красных дивизий, участвовал в боях с белыми под Иркутском и в Забайкалье. Накануне Великой Отечественной войны работал научным сотрудником в Институте монголоведения Академии наук.

Седиков Николай Александрович (1891–1977), сын политического ссыльного, в 1917–20 гг. один из лидеров большевиков Зейского округа Амурской области, был в подполье, затем служил в разведывательных структурах армии ДВР. После гражданской войны много лет работал за рубежом, в частности в Лондоне управляющим делами англо-русского акционерного общества «Аркос» – такой пост в те годы был тесно связано не только с международной торговлей, но и деятельностью советских спецслужб. В 30-е гг. работал в аппарате ЦК (на Старой площади там, где сегодня располагается Администрация президента), но в 1938 г. вышел на пенсию по инвалидности.

«Слушали лекции по подрывному делу…»

Как видим, все участники созданной в июле 1941 г. нелегальной группы имели опыт подпольной и боевой деятельности. Выражаясь военной терминологией – это были уже «обстрелянные» бойцы невидимого фронта.

Все они были убежденными коммунистами-большевиками. Все, кроме самого младшего Николая Седикова («всего» 50 лет в 1941 г.) имели опыт дореволюционной нелегальной деятельности. Как минимум, половина состава за свои убеждения побывали в тюрьмах еще при царе. Все были убежденными советскими патриотами. Были, тут уместно это слово, фанатиками коммунистической идеи.

То есть группа состояла из опытных и мотивированных людей, в прошлом не раз рисковавших жизнью и готовых на сознательный риск вновь. Великая Отечественная война лишь усугубила эту мотивацию – как минимум у одного участника группы сделав мотив и сугубо личным. У 53-летнего Фёдора Дриго в начале войны на фронте погиб 20-летний сын, Анатолий, лейтенант 126-й стрелковой дивизии.

О высокой мотивации говорит и тот факт, что к работе группы Пётр Никифоров привлёк свою жену Клавдию и 17-летнего сына. Нельзя не упомянуть, что в дальнейшем сын, Анатолий Петрович Никифоров, будет призван на фронт и в конце 1943 г. погибнет в боях на Украине. Сам Пётр Никифоров проживёт 91 год, уйдет из жизни в 1974 г. – то есть, не смотря на возраст, в годы войны он оставался ещё весьма работоспособным человеком.

Помимо опыта и мотивации, группа Петра Никифорова получила неплохую для кризисных условий 1941 г. подготовку и хорошо составленную конспиративную «легенду». Боевая учёба группы велась три месяца, до середины первой осени той страшной войны.

Николай Седиков, один из участников группы «Дальневосточники», вспоминал позднее: «Одновременно с организацией конспиративных баз мы учились подрывному делу, тренировались стрельбе из оружия и метанию гранат. Мы знакомились с взрывчатыми веществами (тол, мелинит, аммонал), способами взрывания, организацией взрывов различных объектов. Для этого выезжали в один из полигонов под Москвой, где слушали лекции по подрывному делу, а после лекций, сейчас же, на месте закрепляли все пройденное практическими занятиями…»

Легендарный военный парад в честь 24-й годовщины Великого Октября на Красной площади советской столицы. 7 ноября 1941 г.

Непосредственными кураторами группы «Дальневосточники» со стороны Особой группы НКВД были уже упомянутый Георгий Мордвинов и Зоя Рыбкина (Воскресенская), ныне прославленная советская разведчица, после войны известная как популярная детская писательница. Все 30-е годы Зоя Ивановна проработала в разведке за рубежом, имела немалый опыт нелегальной и конспиративной деятельности.

«Элегантно одетая, интересная, средних лет женщина, с энергичным, волевым лицом…» – так позднее в мемуарах Николай Седиков описывал своё первое впечатление от встречи с майором госбезопасности Рыбкиной. Сама Зоя Ивановна в те дни также готовилась нелегально остаться в Москве, если столицу захватят немцы.

Позднее она так писала в мемуарах об этом фронте работ: «Полковник нашей службы Георгий Иванович Мордвинов отбирал людей из “старой гвардии”… Деды и бабушки – старые большевики, лет под шестьдесят и старше, с огромным опытом подпольной работы и партизанской борьбы во время Гражданской войны. По возрасту и состоянию здоровья они освобождены от военной службы, должны ехать в эвакуацию с семьями, но наотрез отказались… Мордвинов – человек легендарного мужества и отваги, бывший командир крупного партизанского соединения в Приамурье… Я работала в паре с Георгием Ивановичем, мы подбирали для его “стариков” дочек, внуков, других помощников…»

«Запас боеприпасов на квартирах…»

Группа «Дальневосточники» была далеко не единственной в подпольной сети, созданной в Москве на случай её захвата гитлеровцами. Только по линии НКВД восемь десятилетий назад в столице было подготовлено более двух сотен диверсантов и сотни других нелегалов. Были ещё и подпольные сети армейской разведки, отдельная сеть Московского горкома партии большевиков и т. п. О многих мы до сих пор ничего не знаем или знаем крайне фрагментарно. Несомненно одно – нелегальная группа «Дальневосточники» по подбору кадров совсем не кажется слабой.

Созданная к сентябрю 1941 г. система конспирации впечатляет. Каждый участник группы имел ряд паспортов, проработанных «легенд» и конспиративных квартир. Например, самый «младший» 50-лений Николай Седиков, действовавший под агентурной кличкой «Илья», получил два паспорта. Основной – на имя Горева Михаила Петровича. Как якобы пострадавший от бомбёжки ещё в августе 1941 г. он поселился в коммуналке по адресу Ершов переулок, дом 3 – ныне это парк Зарядье, а 80 лет назад именно там оборудовали один из схронов взрывчатки для группы «Дальневосточники». Так что, гуляя сегодня по модному парку, стоит вспоминать и эту часть московского прошлого…

Для легального прикрытия Седиков работал частным «мастером-надомником», занимался «ремонтом хозяйственных предметов». Исправно зарегистрировавшись в качестве налогоплательщика, весь следующий год он ежедневно паял прохудившиеся тазы и кастрюли, чинил примусы, изготовлял ключи и т. п. Такая работа позволяла удобно контактировать со связниками, приходившими под видом заказчиков ремонта – в качестве паролей и опознавательных знаков использовались не только кодовые фразы, но и