Читать книгу - "Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини"

что поручил тебе наблюдение за контрреволюционерами, считавшими тебя своим. Помощь, которую ты оказал мне в Кобленце, — безусловно, ценная услуга для революционной партии. Я немедленно доложил о ней комитету по возвращении в Париж, и теперь она послужит доказательством твоей лояльности. Мне с готовностью поверят, что твое присутствие здесь, твоя связь с известными контрреволюционерами — результат соглашения, которое мы заключили в Кобленце. Ты меня понимаешь?

— О, вполне. И благодарю тебя. — Андре-Луи насмешливо поклонился. — Но, по-моему, гильотина как-то чище.

— Вижу, что ты ничего не понял. Я не прошу тебя что-либо делать. Ты только подпишешь бумагу. Иначе я не смогу тебя отпустить.

Андре-Луи нахмурился.

— Но как же ты, Изаак? Что будет с тобой? Если ты поручишься за меня, а я не стану исполнять свои обязанности, если я воспользуюсь данными мне полномочиями, чтобы бежать? Что будет с тобой?

— Пусть это тебя не заботит.

— Нет, так не пойдет. Ты рискуешь собственной шеей.

Ле Шапелье медленно покачал головой и улыбнулся, не разжимая губ.

— Им некого будет призвать к ответу. Меня здесь не будет. — Он непроизвольно понизил голос: — В ближайшее время я отправляюсь в Англию с секретной миссией к Питту. Мы попытаемся отколоть Англию от коалиции. Это последняя достойная услуга, которую в наше время может оказать порядочный человек этой несчастной стране. Когда я выполню свою миссию — все равно, успешно или нет, — я вряд ли захочу вернуться. Потому что здесь, — добавил он с горечью, — честному человеку больше делать нечего. Это еще один секрет, Андре. Я открыл его тебе, чтобы ты ясно понимал, что́ я тебе предлагаю.

Андре-Луи понадобилось всего несколько секунд на размышление.

— При таких обстоятельствах отказываться было бы непростительной глупостью. Я всегда считал, что мне повезло в дружбе, Изаак.

Ле Шапелье пожал плечами, словно не хотел принять благодарность.

— Я привык возвращать долги. — Он вернулся к письменному столу. — Вот твоя карточка. Я подготовлю документ о твоем назначении агентом комитета и поставлю вторую подпись, как только все соберутся на заседание. Оно состоится не позже чем через два часа. Подожди в приемной, я пришлю тебе бумагу. Когда ты получишь ее, ты сможешь защитить себя. — Он протянул Андре-Луи руку. — На этот раз, кажется, прощай, Андре.

Глядя друг другу в глаза, они обменялись долгим крепким рукопожатием. Потом Ле Шапелье взял со стола колокольчик и позвонил.

Вошел секретарь. Ле Шапелье спокойно и сухо отдал ему распоряжения:

— Гражданин Моро будет ждать моих указаний в приемной. Проводите его и сразу же пришлите ко мне гражданина Симона.

Колченогий Симон, по-прежнему пребывавший в глубоком оцепенении, вошел в кабинет в надежде получить запоздалую благодарность от председателя Комитета общественной безопасности за бдительность, проявленную патриотом на службе нации. Вместо этого ему пришлось выслушать суровую лекцию об ошибках, к которым может привести чрезмерное рвение вкупе с ненадежными источниками информации. Гражданина Симона заверили, что он совершил серию грубых промахов в ходе раскрытия заговора, который никогда не существовал, и погони за заговорщиками, которые никогда не появлялись. В заключение его предупредили, что, если он и дальше будет поднимать панику по этому поводу, его ждут самые серьезные неприятности.

Слушая эту язвительную нотацию, гражданин Симон то краснел, то бледнел, а под конец требовательно вопросил, значит ли это, что он не должен доверять собственным чувствам. Эта слабая попытка съехидничать осталась незамеченной.

— Несомненно, — без промедления ответил председатель, — раз эти чувства оказались столь ненадежны. Вы оклеветали двух верных слуг нации в лице Мишони и Корти, хотя не можете ничем подтвердить свои обвинения в их адрес. Вы набросились на нашего агента, гражданина Моро. Это серьезные проступки, гражданин Симон. Вынужден напомнить вам, что мы покончили с деспотизмом, во времена которого жизнь и свобода людей зависела от милости какого-нибудь чиновника. Советую вам в будущем проявлять больше осмотрительности. Вам еще повезло, что вы остались на свободе, гражданин Симон. Можете идти.

Пламенный борец за свободу, равенство и братство вышел из кабинета пошатываясь, словно его огрели дубиной по голове.

Глава 20

МАМОНА

Перебирая в уме факты, из которых сложилась эта история, нельзя не ощутить привкуса иронии, если задуматься, сколь малый промежуток времени сыграл ключевую роль в рассказанных здесь событиях. Всего несколько часов пролегли между отъездом господина де Ланжеака из Шаронны в Хамм, куда он отправился с вестью о гибели Моро, и прибытием в Шаронну самого господина Моро. Если бы не этот узенький временной разрыв, герои моего повествования могли бы избежать многих драматических переживаний, которые выпали на их долю впоследствии.

Господин де Ланжеак отправился в путь с поддельным паспортом, которым снабдил его Бальтазар Руссель. Способности последнего к каллиграфии, гравировке и другим сходным искусствам делали его незаменимым работником маленькой диверсионной армии барона де Баца. Именно благодаря мастерству Бальтазара Русселя в подвале сельского домика в Шаронне работал маленький печатный станок, который производил самые совершенные фальшивые ассигнации во Франции. В последнее время, к немалому замешательству правительства, эти фальшивки буквально наводнили Республику, из-за чего бумажные деньги, находившиеся в обращении, постоянно обесценивались. Впрочем, это небольшое отступление не имеет отношения к нашей истории.

Прошло не больше шести часов с момента отъезда господина де Ланжеака и июньские сумерки только-только сгустились, когда к тихому, уединенному дому в Шаронне подъехал Андре-Луи, которого в это самое время оплакивали товарищи.

Де Бац, Дево, Буассанкур, Руссель и маркиз де Ла Гиш собрались в библиотеке — длинной низкой комнате, смежной со столовой. Открытые окна выходили на лужайку, за которой темнели деревья парка Баньоле. В компании заговорщиков царило уныние. Они сидели в сумерках, не зажигая света, и лишь изредка обменивались короткими фразами. Все были слишком подавлены неудачей, чтобы обсуждать планы на будущее.

В комнату вошла Бабетта де Гранмезон. Она задернула шторы и принялась зажигать свечи.

Не успела она закончить, как дверь неожиданно распахнулась и на пороге, держа в руке шляпу, возник Андре-Луи. Все разом ахнули и в первый момент оцепенели от изумления, потом повскакивали с мест, а Бабетта бросилась Андре-Луи на шею и звонко расцеловала его в обе щеки.

— Должна же я убедиться, что он не призрак, — пояснила она остальным.

Барон с подозрительно блестевшими глазами так сильно тряс Андре-Луи руку, словно собирался вырвать ее из запястья. Андре-Луи втащили в комнату, засыпали вопросами и шутливыми замечаниями, чуть ли не оросили слезами. Общее уныние рассеялось как по волшебству.

Моро рассказал о своем чудесном спасении, которое стало возможным благодаря его старому другу и соратнику Ле Шапелье и