Читать книгу - "Ледовые пираты - Дирк Гузманн"

— Может быть, ты потерял его где-то в дороге, дядя? — Элиас улегся на скамейку, подложив под голову вместо подушки несколько фолиантов, найденных им в одной из оконных ниш.

Его левая рука была перевязана после того остервенелого укуса дочери дожа.

Рустико потянул книги к себе, и Элиас чуть не ударился головой о скамейку.

— Ты с ума сошел? — выругался молодой человек. Рустико снова стал перелистывать книги, швыряя их на пол одну за другой. Его злость нашла себе новую цель — племянника.

— Если бы ты не привел Мательду в мой дом, письмо было бы здесь. Так что это твоя вина. В публичный дом к проституткам он отправиться не мог — дочку дожа ему подавай!

— Она сказала, что ее зовут Эстрелла. Откуда я мог знать, что она врет? — Элиас перевернулся на бок и подложил руку под голову. — Но она мне нравится. У нее такой затылок — свежий, как лимон. Так и хочется укусить. А кожа подобна молоку, охлажденному на ветру. Ах, как она окрыляет меня! Точно, напишу о ней стихи!

Рустико зашагал вдоль комнаты, приглаживая пальцами блестящие от масла волосы.

— Успокойся, дядя. Мы ведь знаем, что Мательда забрала с собой только счета, когда была здесь.

— Счета и твою честь! Когда я подумаю, как она обошлась с тобой… В мое время было принято, чтобы мужчина из-за такого загонял кинжал себе в кишки.

Рустико с удовольствием наблюдал, как Элиас сначала покраснел, затем побледнел… Настало время разнести в клочья самоуверенность этого глупого хвастуна.

— А откуда, мой легковерный племянник, ты можешь знать, что она прятала у себя под юбками? Последний раз попытка заглянуть туда тебе явно не удалась, — постарался он добить родственника.

— Замолчи наконец, дядя! — Элиас вскочил на ноги.

— Тысячу раз буду повторять! Однажды она уже провела тебя, как дурачка. И теперь сможет делать это снова и снова. Ты — простак, глупец, Элиас!

Племянник встал у окна. По плечам, которые то вздымались, то опускались, Рустико с удовлетворением отметил, насколько взбудоражил Элиаса.

— Ты прав, — сказал Элиас, глядя в окно. — Эта змея сначала обокрала нас, затем подняла на смех и в результате надругалась над нами. Она должна поплатиться за это.

— Наконец-то разум возвращается к тебе. — Рустико громко хлопнул крышкой сундука. — Пойдем! Пора нанести визит этой воровке. Я верну свое письмо, даже если придется вырвать его из ее холодных безжизненных рук.

— Но ведь я отдала все письма. Почему ты не веришь мне?! — Мательда сорвала с головы сетку для волос и бросила на шерстяной ковер своей комнаты. Разноцветные ракушки разлетелись.

Джустиниано осторожно поднял украшение.

— Речь не о моей вере, а о жалобе братьев Маламокко. Я вынужден расследовать ее. Независимо от того, дочь ты мне или нет.

— Мне уже хочется, чтобы я ею не была!

В следующий момент Мательда уже пожалела об этих словах.

— Быть дожем довольно нелегко, дитя мое. — Джустиниано сжал губы. — Там, на улице, — указал он на занавешенные тонкой материей окна, — я должен бороться с болотами, песком и воздухом, пропитанным лихорадкой. Здесь, внутри, мне приходится бороться против желающих убить меня трибунов, франков, византийцев, арабов. Так можешь хотя бы ты не сеять смуту в моем доме?

В душе Мательды поднялось старое знакомое чувство — как будто ее бросили, предали.

— Я никому не позволю обыскивать мою комнату. Ни тебе, ни этому выродку Маламокко.

— Но пойми же! Если мы позволим это, то тем самым сможем доказать, что обвинения Рустико являются ложными.

— Тогда почему бы Рустико тоже не доказать мне, что мои обвинения в его адрес ложны? — горько засмеялась Мательда. — Ты хочешь причинить мне вред, отец? — резко повернулась она. — Когда я тебе сказала, что Рустико и его племянник, любитель проституток, пытались убить меня, ты удовлетворился тем, что запретил мне говорить. Теперь этот человек снова выдумывает что-то такое, с помощью чего он мог бы приблизиться ко мне и прикончить. И ты сам ведешь его в мою комнату!

— Как часто я должен повторять тебе, что Маламокко не тронут ни волоска на твоей голове! Бонус хочет жениться на тебе. До тех пор, пока я дож, ты в безопасности.

— Выйти замуж за Бонуса?! — вышла из себя Мательда. — Да лучше я засуну экскременты себе в нос и задохнусь!

— Достаточно! — закричал Джустиниано. Теперь уже была его очередь швырять сеточку для волос по комнате. — Я твой отец и твой господин. И я приказываю тебе оставаться в своей комнате, пока Рустико из Маламокко не появится здесь.

Мательда вскочила на ноги и задрала подбородок.

— Лучше я умру, чем выполню твою волю — волю Маламокко.

Джустиниано отпрянул к двери и перекрыл собою выход. Он боялся, что его дочь снова сбежит.

— Что за бес в тебя вселился? — Лицо дожа стало похожим на лицо совы при дневном свете. Он резко выскочил из комнаты и запер за собой дверь — послышался щелчок замка.

Ее отец закрыл ее на замок!

Мательда взволнованно вышагивала мимо настенных ковров, украшавших помещение и сдерживавших холод каменных стен. Она то и дело останавливалась и проводила пальцами по бугристой поверхности ткани. Вот на ковре яркими цветами изображен охотник со стрелой и луком в кустах, а слева к нему приближается ничего не подозревающая олениха. Эта картина хорошо была знакома Мательде с детства. Каждый раз, когда она рассматривала ее вблизи, она пыталась крикнуть предупреждение жертве. Но до сегодняшнего дня охотник так и не выпустил стрелу из рук.

Почему она не услышала удаляющихся шагов отца по лестнице? Наверное, он все еще стоит под дверью. Неужели он сожалеет или раскаивается? Мательда пожелала ему ночи, полной угрызений совести. И не одной.

— Уходи наконец! — крикнула она.

Не дождавшись ответа, девушка прислонилась лбом к потемневшему дереву. Перед глазами расплывались фигуры, которые она, будучи еще ребенком, выцарапала на двери. Тогда она наивно считала, что все, имеющее грозный вид, можно умилостивить, нарисовав цветок или смеющееся лицо, чтобы лишить темное его силы. С тех пор она повзрослела, но чувства безопасности в ней не прибавилось. Размышляя над всем этим, она гладила подмигивающего ей единорога и улыбающегося дракона. Неуклюже нарисованные, они скорее напоминали свинью и муху, но для Мательды это были волшебные существа — с того самого дня, как ее девичья рука нарисовала их.

— Отец, — прошептала она, зная наверняка, что он не может услышать ее через дверь.

Послышался лязг и следом за ним скрип ступеньки, первой перед порогом. Джустиниано пошел вниз, теперь уже точно.

Выждав немного, Мательда осторожно, чтобы не греметь, потрогала рукой запор. Дверь открылась.

Бегом, подальше от дворца! Маленькая церковь перед крепостью не могла стать ей убежищем. Мательда было остановилась перед дверью Сан-Джусто, покрытой полосками голубиного помета, уже и рука легла на холодную железную ручку, но, будучи неуверенной, девушка медлила. В конце концов развернулась и побежала дальше, в направлении гавани.