Читать книгу - "Золото Монтесумы - Икста Майя Мюррей"

— Версипеллисом, ставшим Левшой!

— Конечно! «Левша, меняющий кожу», как на латинском языке называли оборотней.

— Гм-м… «Верси» означает «изменение», «пеллис» — «кожа».

— Считается, что Антонио постиг эту способность менять кожу, то есть изменяться внешне.

— Похоже, он страдал какой-то формой эпилепсии.

— София, безусловно, обладала богатым воображением, хотя следует помнить, что она была не единственной итальянкой с предрассудками относительно Антонио.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Обрати внимание на начало этого абзаца: «Боюсь, они услышали о событиях, происшедших в Америке». Лола! Ты помнишь мой разговор с доктором Риккарди о том, что Антонио, как утверждал миф, был одержим дьяволом?

— Это касалось его опытов над крестьянами во Флоренции?

Эрик задумался, пощипывая переносицу.

— Нет, постой! Мне нужно вспомнить последовательность событий. Сначала Антонио жил во Флоренции, где проявил себя весьма жестоким естествоиспытателем, потом отправился в Тимбукту, сжег там лабораторию алхимика и забрал в рабство по меньшей мере одного человека. Но когда затем он отправился с Кортесом в Америку, о нем стали ходить еще более ужасные слухи. Об этом и пишет София. Я читал, что там произошла какая-то невероятно жуткая история, после чего Антонио вернулся из Теночтитлана сюда, в Италию, а точнее, в Венецию.

— Там произошла кровавая ссора между солдатами Кортеса, захватившими золото Монтесумы. Причиной ее стал дележ сокровищ. Примечательно, что во время этой схватки на них напал африканский раб, принадлежавший Антонио. После этого стали распространяться слухи, что Антонио сошел с ума. Якобы он обезглавил почти половину солдат, пил их кровь, ну и всякое такое. Несколько выживших человек, которым удалось вернуться в Европу, охотно рассказывали всем, кто желал их слушать, что Антонио был проклят Монтесумой и превратился в собаку-людоеда.

От разговоров про все эти мерзости мне стало как-то не по себе. Неподалеку от нас оставался единственный посетитель, тот самый любитель рыбы, а за ним простиралась темная площадь. Желтый диск луны почти полностью закрывали косматые темные облака, хотя на камни дворика падала полоса света. Наверное, поэтому в моем воображении и возник весьма живой образ вставшего на четвереньки и воющего Антонио, оказавшегося под этим лучом. К тому же во мне еще живо было воспоминание о многочисленных бронзовых и мраморных изображениях волчиц, выглядывающих из всех углов города и изготовившихся к броску. Затем на память пришли более тревожные события последних двух дней.

— Какое счастье, что я не верю во всех этих дьяволов, людоедов, демонов и чертей! — дрогнувшим голосом выговорила я.

— Лола!

— Какое счастье, что я знаю, что все эти истории о пожирающих людей оборотнях являются лишь проекцией шизофренического бреда алкоголиков и сексуально угнетенных психических больных…

— У меня из-за тебя мурашки по спине ползут!

— Это не из-за меня, а из-за этого места. Со всеми этими волками, небылицами, луной…

На задумчивом лице Эрика плясали красноватые отсветы от огня свечи.

— Почему бы вместо всех этих россказней не поговорить о том, что единственный Волк, представляющий для тебя интерес, — это я и что, когда мы доберемся до нашего номера, я покажу тебе свои большие уши, большие зубы и большой, правда, мускулистый живот…

Я схватила его за руку.

— Да, да! Это куда лучше!

— Отлично! Тогда слушай — мы оставляем охоту до завтра. Я пойду в отель и приму душ. А потом возьму на себя все заботы о тебе и… помассажирую тебе ножки! Идет?

— Великолепно!

Эрик поцеловал меня в губы и исчез в глубине таверны.

Я взяла книгу, перелистала несколько страниц. Но чувствовала себя как-то подавленно и тревожно. Закрыв дневник, я убрала его в сумку. И вроде бы снова стала осознавать окружающее.

Город казался уж очень темным и таинственным. Площадь почти совсем опустела, только несколько парочек обнимались и ворковали в укромной тени неподалеку от таверны. Официант только что забрал у единственного клиента блюдо из-под рыбы и удалился.

И вдруг я почувствовала на себе пристальный взгляд нашего одинокого соседа. В темноте я не видела его лица, но танцующий огонек свечи выхватывал из тени его профиль со сверкающим глазом.

Он сидел, повернувшись ко мне вполоборота, водя кончиками пальцев по ободку своего бокала, и его голос поплыл ко мне, словно дым сигареты.

— Вы правильно делаете, Лола, что верите в разных монстров!