Читать книгу - "Ангарский сокол - Дмитрий Хван"

Ясно, что сделали они это по указанию воеводы, — у Матусевича не было никаких иллюзий по поводу любознательности казаков. Когда совсем осмелели, они решили подняться на бот и приставили к борту мостки. Немного робея, помня муссировавшийся несколько лет слух о невиданной военной силе ангарцев, первый из енисейцев ступил на мостки, второй за ним, подсвечивая себе путь факелом, за ним ступил и следующий, а остальные остались на причале. Первый, едва спрыгнув с борта на палубу, тут же получил заряд и, охнув, завалился на спину. Второй, ступая по инерции за ним, успел метнуть факел в зев открытой двери в большую каюту, где находились двое ангарцев. И он получил свою порцию и упал ничком у борта на канатах. Третий казак попятился и, пытаясь развернуться на хлипких мостках, тоже успел схватить заряд и рухнул в воду. Двое оставшихся горе-шпионов опрометью кинулись в острог, оглашая окрестности Енисея благим матом. Савелий, лейтенант-спецназовец из Ревеля, прыгнул в воду за упавшим казаком, который, будучи парализован, камнем пошёл ко дну. Богдан подсвечивал ему брошенным казаком факелом.

И вот теперь, когда встревоженные ангарцы и рассерженный воевода пришли к пришвартованному боту, охраняемая двумя ангарцами троица незадачливых казаков начала ворочаться, удивлённо вытаращив друг на друга глаза. В наступившей тишине, нарушаемой лишь потрескиванием факелов, всё было ясно и без слов. Воевода, дабы избежать неудобных вопросов Матусевича, решил начать первым, принявшись раздавать пинки и оплеухи пытающимся встать на ноги казачкам.

— А ну, пошли отседова! Чего развалились? Вконец очумели, по гостевым кораблям лазить!

Казаки, охая и терпя затрещины воеводские, пытались на плохо слушающихся ногах побыстрее убраться в острог.

Утро следующего дня

Беклемишев, провожая Матусевича до бота, всё приговаривал:

— Да ты, Игорь Олегович, зла-то не держи на меня. Должон я был проведать корабль ваш, нешто без этого можно?

— Да я понимаю, Василий Михайлович, служба такая. А я вам и так показал бы всё, только скажите, — проникновенно сказал майор, похлопав Беклемишева по плечу.

— Узнать я хотел, — хитро посмотрел на Игоря воевода, когда они уже подошли к носу бота, стоящего у причала. — Енто вот что? Неужто пушки упрятаны за накладной доской?

— Они самые, — кивнул майор и, подняв голову, крикнул находящимся на борту: — Эй! Кто у пушек есть? Лука! Сними заглушку с этой стороны. — Матусевич похлопал ладонью по утопленному в отверстии орудийной бойницы подобию пробки, обитой по бокам кожаными обрезками.

Такая же бойница была и со стороны носа. Деревянная чурка ушла внутрь, явив воеводе чёрный зев жерла стоящей на палубе крытого носа корабля пушки.

— Эка! — крякнул Беклемишев и указал на другую заглушку. — И что же, там тако же, там тоже пушка имеется?

Матусевич, улыбаясь, кивал. Да, мол, оружны мы безмерно, дорогой ты наш человек, и опасны дюже. Потому-то и надо с нами дружбу иметь. Дружба — штука полезная. Пусть даже и всего одна пушка на носу корабля да вторая на корме.

— А ещё можно железными листами пушкарей укрыть, дабы не поранило их от вражеского огня, — сказал вдруг Игорь, заставив воеводу задуматься. — Ну ладно, Василий Михайлович, мы в обратный путь пойдём, прощай. Прошу тебя только, передай всё в точности царю — все наши предложения записаны в грамотке. Ну а если цена наша малой покажется, давайте свою цену. Подумаем. А то, глядишь, и сможем помочь чем и тебе, воевода, ну и царю, вдруг, чем чёрт не шутит, мало ли.

— Прощевай, Игорь Олегович. Приложу я всё радение своё, дабы царю донесть всю правду и слова ваши. К нашему общему удовольствию, — добавил Беклемишев и, пожав руку Игорю, пошёл в острог.

Байкал, п-ов Святой Нос, Баргузин

Июль 7145 (1637)

После путешествия вдоль живописнейших байкальских берегов руководство Ангарии прибыло в свой посёлок на восточном берегу озера. Вигарь, ведший бот, был спокоен — летний Байкал сюрпризов не преподносит. Летом на глади сибирского сокровища господствует штиль. Бывший святицкий помор со свояком уже обжился на берегах озера, ловил рыбу, понемногу бил нерпу, её мех шёл на зимнюю одежду, что в будущем шла бы в Московию, а тюлений жир, столь полезный для нормальной жизнедеятельности организма человека, забирали медики. Поморы исходили уже весь Байкал, попутно исправно выполняя роль перевозчиков между его берегами.

Баргузин представлял собой небольшое поселение — всего лишь несколько жилых домов и три помещения для обработки гуано и материала серных выходов. Потому-то и стоял в Баргузине специфический запах — мама, не горюй! Поэтому после того, как инспекция Радека закончилась, все с облегчением переместились на облюбованную баргузинцами полянку для пикников, что находилась в получасе ходьбы от посёлка, в некоторой глубине полуострова. Пока готовили уголь для шашлыка, четверо власть имущих ангарцев разговорились в беседке.

— Ну, рассказывай, Николай, что у нас с нашим будущим? Как дела в целом обстоят? — спросил профессора Смирнов.

— Сразу скажу: дела у нас идут гораздо лучше, чем я предполагал. Дело в том, что бытовавшие опасения насчёт того, что, дескать, ум человека века семнадцатого и века двадцать первого различен, благополучно провалились. С чем вас и поздравляю! — несколько напыщенно начал Радек.

— Поясни, Николай, — попросил Соколов.

— Обучаемость крестьянских детей, детей наших нетерпеливых товарищей, рождённых местными женщинами, и детей от наших с вами бывших сограждан совершенно одинаковая! Разум человеческий одинаково хорош, надо лишь развивать заложенные в человеке способности.

— Это мы поняли, — улыбнулся Соколов, — а что по количественному показателю? Раз уж мы разобрались с качественным.

— Сейчас скажу. — Радек достал из своей сумки набитый вложенными листами бумаги потрёпанного вида ежедневник. — Имеется шестьдесят два ребёнка в возрасте от семи до десяти лет, которые обучаются или только начали обучение по физико-техническому направлению, ещё есть почти четыре десятка детей, которые не нашли у себя интереса к этому, каждому из них предстоит закончить обычную для нас с вами семилетку, чтобы быть грамотным человеком. А с остальными будем работать серьёзно. Николай Валерьевич, — обратился Радек к Сергиенко, который, слушая своего коллегу, наблюдал, как насаживают мясо на шампур.

— Да, Николай? — несколько рассеянно ответил профессор.

— Ты голоден, что ли? — рассмеялся Радек. — Будешь курировать Новоземельское училище, я курирую Белореченск. Наша задача — дать этим детям максимум знаний с тем, чтобы они в будущем смогли дать то же самое уже своему молодому поколению. Это очень серьёзно, Николай!

— Да, естественно, — твёрдо ответил Сергиенко, — я приложу все свои усилия.

— А что же, эти сорок-то ленятся, что ли? — озабоченно спросил Радека Смирнов.

— Нет, лени нет совсем. В отличие от оставленных нами в Российской Федерации школ, где у детей множество различных интересов, помимо получения знаний, здесь ничего лишнего нет и единственная альтернатива учёбе — это работа. Здесь дети тянутся к знаниям, хотят узнать что-то новое. Каждый урок — это новое открытие, мне было приятно наблюдать за работой наших учителей. Малыши участвуют в процессе обучения, занятия построены в форме живого диалога, ярких примеров.