Читать книгу - "Бич Божий - Уильям Дитрих"

В одной из пленниц я узнал черноволосую девушку, стоявшую у ворот. Её редкую красоту подчёркивал умный взгляд, полный огня и страсти. Она появилась в зале в лёгких туфельках и как будто плыла, а не шла. Я мог поклясться, что девушка обернулась и украдкой посмотрела на меня, пока я следил за ней, не отводя глаз.

— Ты ведь говорил, Ионас, что не хотел бы потерять голову, попав к гуннам. Но, боюсь, ты просто сломаешь шею, если будешь так вытягивать её, наблюдая за этой служанкой, — сказал мне по-латыни Максимин, с дружелюбной бесстрастностью глядевший на сидевшего напротив гунна.

Я уткнулся в тарелку.

— Не думаю, что я вёл себя как-то необычно.

— Не сомневайся, Аттила видит всё, что мы делаем.

Каган снова был одет проще любого из гостей. Никаких королевских регалий и никаких украшений. На нём не было даже короны. И если его полководцы не могли обойтись на пиру без золотых блюд, захваченных у побеждённых, то Аттила ел из деревянной чаши и пил из деревянного кубка, не произнося ни единого слова. Он отказался от алкоголя и довольствовался обычной водой, не взял ни ломтя хлеба и даже не прикоснулся к сладостям. Король рассматривал сидящих за столом тёмными, глубоко посаженными, проницательными глазами, точно он был зрителем необычного спектакля. В тени у подножия кровати неподвижно, как колонна, стояла женщина.

— Кто это? — спросил я Максимина.

— Королева Керка, главная из его жён и мать принцев. У неё свой собственный дом и владения, но она всегда присутствует вместе с мужем на приёмах вроде этого.

Сыновья Аттилы ели с какими-то деревянными выражениями на лицах, не смея даже взглянуть на отца и сидевших рядом. Вскоре за столом появился и третий мальчик. Он кивнул матери и приблизился к королю. Мальчик был моложе братьев и хорош собой. Я увидел, как Аттила впервые ласково улыбнулся и ущипнул сына за щёку.

— А кто он?

— Должно быть, Эрнак. Мне говорили, что он любимый сын короля.

— А почему именно он?

Рустиций наклонился ко мне.

— Прорицатели Аттилы предсказали, что его империю ждёт кризис, но Эрнак восстановит её единство.

— Власть Аттилы пошатнётся?

Мне стало любопытно. Сначала гибель напророчили Риму, а затем Аттиле. Просто состязание пророчеств!

— Что-то не похоже. Стоит только посмотреть на него — и сразу усомнишься.

— Кризис наступит лишь после победы над нами.

Заиграла музыка — оркестр из барабанов, флейт и неизвестных мне струнных инструментов, а гунны запели заздравную песнь. Их низкие голоса напоминали пчелиное жужжание, однако в них, да и в самой музыке была некая гипнотическая сила. Вокруг шумели, а мы уже немало выпили, так что перевод дался мне с трудом, но и того немногого, что я услышал, было достаточно, чтобы понять, что в песне говорилось об уничтоженных врагах. В сущности, это была баллада, воспевавшая победы гуннов над остготами^[45], гепидами, римлянами и греками. Очевидно, певшие забыли, что в зале собрались представители всех этих народов. Что ж, гунны победили, а наша ущемлённая гордость для них ничего не значила.

Вслед за пением настала пора иных увеселений — перед нами выступили танцующие женщины и акробаты, жонглёры и фокусники, мимы и комические актёры. Аттила наблюдал за ними столь уныло и равнодушно, словно это были тени, передвигавшиеся по стене.

Веселье достигло кульминации, когда из тени вылетел карлик и перекувыркнулся в воздухе.

Он спрыгнул на пол, надел шутовскую корону, и все гунны, кроме Аттилы, встретили его восторженными возгласами. Это было нелепое маленькое существо с тёмной кожей, короткими ножками, длинным туловищем и плоским, похожим на луну лицом. Карлик словно был злой карикатурой на гуннов, таким, какими они представляются нам, римлянам. Он принялся отплясывать и что-то продекламировал высоким, писклявым голосом.

— Зерко! — кричали гунны. — Король племён!

Аттила скривил рот в гримасе, словно ему давно наскучили выходки шута.

— Нашему хозяину не нравится этот малыш, — прошептал я. — Почему?

— Карлик был любимцем его брата Бледы, а Аттиле не по душе воспоминания о нём, — пояснил Бигилас. — Король слишком серьёзен и не ценит шуток, так что уродец не в его вкусе. После смерти Бледы он подарил Зерко римскому генералу Аэцию — тот когда-то был заложником у гуннов. Однако карлик ещё при Бледе и с его разрешения смог жениться на рабыне и, оказавшись в Риме, сильно тосковал по супруге. Так что Аэцию пришлось уговорить Аттилу забрать шута назад. Король согласился без всякой охоты и до сих пор об этом жалеет. Он постоянно обижает и мучает карлика, но малыш терпит ради любимой жены.

— А она тоже карлица?

— Нет, высокая, красивая женщина. Как мне говорили, она привыкла к шуту и научилась его любить. Все отнеслись к их браку как к шутке, однако эта пара сумела за себя постоять и разочаровала насмешников.

Карлик поднял руки.

— Добро пожаловать, римляне. Вас приветствует король жаб! — воскликнул он. — Если вы не способны нас победить, то по крайней мере постарайтесь перепить!

Гунны засмеялись. Зерко подпрыгнул и без предупреждения устроился у меня на коленях. Его движение походило на прыжок большой собаки, и от удивления я даже расплескал вино.

— Я сказал пить, а не проливать!

— Отстань от меня, — в отчаянии прошептал я.

— Нет! Каждому королю нужен трон. — Карлик наклонился, обнюхал Максимина и поцеловал его бороду. — И королева.

Гунны громко расхохотались.

Сенатор смущённо покраснел, а я растерялся и не знал, что делать. Карлик вцепился в меня, словно обезьяна. Я огляделся по сторонам. Женщина, приковавшая к себе моё внимание, с любопытством следила за мной.

— Почему ты смеёшься над нами? — прошипел я.

— Потому что хочу предупредить вас об опасности, — тихо ответил коротышка. — Не верьте своим глазам. Здесь всё напоказ, а суть совсем иная.

Он соскочил с моих колен и с безумным смехом выбежал из зала.