Читать книгу - "Гиблое место - Юрий Шиляев"

– Сейчас будут, выехали. Разрешите продолжать движение, товарищ майор?

– Продолжайте, – ответила вместо него Балашова.

– Я не к вам обращаюсь, товарищ ефрейтор.

– Продолжайте, – прохрипел майор Жатько, опускаясь на снег, – продолжайте, сержант. – И тут же, взяв Балашову за руку, потянул к себе:

– Останешься со мной.

Дальше Варя не стала смотреть, не могла. Она не любила мужа – сейчас поняла это со всей ясностью. Но смотреть на торжество соперницы – это оказалось выше её сил.

Всю дорогу молчала, глядя перед собой. Спроси Коэтиро, о чём она думает, Варя вряд ли бы ответила. В голове будто стоял туман. Но японец молчал, понимая, что творится в душе спутницы. И только когда подошли к роще, он тронул её за плечо – легко, едва коснувшись, и сказал:

– Варя-тян, смотреть сад души…

Девушка подняла взгляд и замерла. Если можно представить душу чем-то материальным, как-то нарисовать, слепить, вырастить её, то она бы выглядела именно так: белые, слегка светящиеся стволы будто парили среди широкой поляны, у корней клубилась лёгкая дымка, искрясь мириадами искорок – белых, синих, красных, розовых… Тонкие ветви, переплетённые кружевницей-природой в уникальный, на первый взгляд хаотичный, но в чётко рассчитанный узор, стремились вверх: казалось, ещё секунда – и они растают и улетят, растворяясь в бездонной голубизне неба. И Варя, и Коэтиро забыли о времени, очарованные красотой, но деликатное покашливание автоматчика вывело их из транса:

– Товарищи учёные, давайте поторапливаться. Хорошо бы успеть на вечернюю возку, быстрее дома будем. А лесовозы в шесть пойдут, как раз стемнеет.

Коэтиро вынул из рюкзака две пары снегоступов и потянулся ещё за одной парой.

– Я вас здесь подожду, товарищи учёные. По инструкции не имею права находиться на территории объекта. Костерок разожгу на старом месте и ждать буду.

Сержант остановился у старого костровища и начал споро укладывать сухие сучья шалашиком.

– Идите, идите. У вас ваша работа – у меня моя служба, – и сержант махнул рукой.

Идти в снегоступах было не то что бы неудобно, но как-то непривычно. Варя несколько раз порывалась упасть, но быстро приспособилась. Коэтиро, будто всю жизнь проходил в снегоступах. Он легко скользил по снежному насту и первым дошёл до небольшой будочки, над которой крутился анемометр, измерявший скорость ветра.

– Здесь первый пост, – пояснил он спутнице. – Всего постов шесть штука. Показания снимай, потом проходить туда, в середина.

– Коля, может, разделимся? Быстрее всё сделаем? – предложила Варвара.

– Нет-нет, нельзя-нельзя, здесь только два, только вместе, – японец замахал руками. На лице отразилось такое беспокойство, что Варя не стала спорить. Она и сама чувствовала необычность и лёгкую угрозу, почти неосязаемую, но настойчивую – будто деревья были не очень рады их видеть, но в силу каких-то неведомых причин терпели.

Быстро сняв показания с приборов и поменяв ленты в самописцах, пошли вокруг рощи. Роща была небольшой, около километра по периметру. Варвара отметила тёмные валуны, на которых почему-то не было снега. Лежащие на одинаковом расстоянии друг от друга, они застывшими стражами охраняли заветное место. Дойдя до шестого по счёту, Коэтиро махнул рукой:

– Теперь туда, середина… Идти очень осторожно, как на тонкий лёд, – предупредил он. Варвара кивнула. Спрашивать ничего не стала; ей казалось, что любые слова, любые объяснения только задержат радостную минуту встречи. Будто много-много лет скиталась на чужбине, и вот он – дом родной… Она и удивлялась своим чувствам, и не хотела, чтобы они пропали – так счастлива не была никогда в жизни. А Коэтиро будто понимал всё, он нахмурился, но ничего не сказал, просто на всякий случай взял спутницу за руку.

Лёгкий звон послышался ещё на подходе, возле первых деревьев. Словно в жаркий июньский полдень гудит работающий улей. Гудит ровно, деловито, не обращая внимания на пришельцев из мира людей.

Осторожно шагая, учёные прошли первые несколько десятков метров. Варя нечаянно задела ветку, и тот час же тон звука поменялся. Показалось, что пронзительно звякнул тонкий колокольчик и многоголосый хор произнёс: «А-а-ааах!» Коэтиро обернулся и поднёс палец к губам. Они замерли и стояли, ожидая, пока «улей» успокоится и загудит в прежней тональности. Вдруг Варе показалось, что за каждым деревом стоит человек – в основном женщины с длинными чёрными косами, но кое-где были и мужчины, подростки, дети, но немного… Японец низко поклонился и что-то произнёс распевным речитативом. Девушка широко раскрытыми глазами смотрела, как полупризрачные люди из деревьев кланяются в ответ и начинают таять.

– Пойдём, нада два дерево смотреть – ин и янь. На ваш язык ключ и… – он задумался, – …замок, кажется… или как это сказать?.. Клинок и ножна…

Они прошли ещё немного, и Варя невольно остановилась, увидев чудо. Деревья были одинаково белокожими, и, наверное, обычный горожанин не отличил бы одно от другого и не смог бы выделить из общей массы деревьев рощи эти два. Они росли почти в обнимку, будто лаская друг друга ветвями, и в то же время не перемешиваясь, не сливаясь друг с другом. Здесь, на небольшой полянке в центре рощи, казалось, стоял непрерывный гул голосов – множества – мужских, женских, детских… Но здесь в него вплетались, казалось, два голоса. Высокий женский и низкий мужской вели бесконечный диалог, будто солируя в хоре. Звук закружился вокруг людей, закружил их в вихре чувств, развернул лицом друг к другу, бросил в объятья. Варя будто видела фрагменты фильма: вот глаза японца, горящие страстью, вот она рванулась навстречу его распахнутым рукам, вот их губы слились в поцелуе…

Роща пела…

Роща рыдала…