Читать книгу - "Повести о Ветлугине - Леонид Дмитриевич Платов"

Спору нет, зубрила с первой парты обладал эрудицией. Однако как все это было книжно, мертво! Он прыгал, подобно дрессированному попугаю, по книжным полкам, перенося в клюве цитаты с места на место, снимая и навешивая ярлычки. Он не был ученым, нет, всего лишь архивариусом фактов!

«Весьёгонский учитель географии, — заявлял Союшкин, — вообразил острова в океане, потому что корабль Текльтона, дрейфуя со льдами, сделал резкий зигзаг. «Льды огибают в этом месте преграду», — предположил П.А. Ветлугин. Между тем не проще ли считать, что зигзаг является результатом влияния ветров? Выдвинут был и второй аргумент. Автор гипотезы ссылался на показания безвестного — фамилия не установлена — русского землепроходца XVII века».

Далее Союшкин приводил обширные цитаты из «скаски», сопровождая их снисходительными комментариями. Правда, он проявил некоторое великодушие и отводил от Веденея подозрения в лживости. По его мнению, отважный корщик не лгал и не пытался разжалобить начальство, чтобы выманить «награждение». Он действительно думал, что видел землю.

«Но надо учесть психику путешественников, которые находились на краю гибели, — писал Союшкин. — По собственному признанию, Веденей «со товарищи» в течение нескольких дней буквально умирали от голода. При этих обстоятельствах им могло привидеться все, что угодно. Удивительно ли, что измученным, обреченным людям привиделась желанная земля?»

Союшкин старательно обосновал этот тезис.

«В пустыне арктических льдов миражи так же часты, как в песчаной пустыне, — резонно замечал он. — Можно сказать, что злая Моргана, фея английских сказок, жившая на дне моря и обманчивыми видениями дразнившая путешественников, переселилась от берегов Британии в Арктику…»

Вслед за тем наш бывший первый ученик перечислил наиболее известные арктические миражи. Он выстроил перед читателем длинную шеренгу призрачных островов, возникавших на пути полярных путешественников и таявших в воздухе, едва лишь корабли приближались к «островам».

Норденшельду почудился как-то остров в тумане. Спустили шлюпку, подошли к «острову». Это оказалась голова любопытного моржа, высунувшаяся из полыньи!

Так меняются очертания предметов, и так трудно определить расстояние до них в Арктике.

Пролетая над Полюсом недоступности, Амундсен увидел группу островов. На борту дирижабля засуетились. Фотографы взяли фотоаппараты наизготовку. Подлетели ближе — ахнули: на глазах «острова» развеяло порывом ветра.

Некоторые арктические миражи, по свидетельству Союшкина, перекочевали даже на географическую карту.

В 1818 году, отыскивая Северо-Западный проход, Росс на своем корабле уткнулся в тупик. Впереди был кряж, наглухо запиравший выход. Видел его не только Росс, видела вся команда. Путешественники повернули обратно.

Найденные горы получили название гор Крокера и некоторое время вводили в заблуждение географов.

В действительности гор Крокера не существует. Прямо по курсу корабля был пролив, открытая, чистая вода. Россу померещились горы. Дорогу путешественнику преградил мираж.

«Сейчас наконец развеян последний арктический мираж — в Восточно-Сибирском море, — с торжеством заключал Союшкин. — Причем самый странный из всех мираж, привидевшийся провинциальному учителю географии за его письменным столом…»

Наши фамилии не назывались. Вскользь сказано было, что сотрудники советских полярных станций, принимавшие участие в спасении «Ямала», попутно сделали серию фотоснимков, которые послужили для ученых очень ценным и важным материалом.

О споре, который возник на обсуждении реферата, также не упоминалось. Видимо, Союшкин не считал нужным сообщать о столь незначительном эпизоде.

Вот как? Мы, стало быть, низводились до ранга заурядных добытчиков, сборщиков материала? Самостоятельно не в силах были осмыслить его, просто приволокли из Арктики ворох фактов и в полной растерянности вывалили на пол в великолепном директорском кабинете: помоги, мол, Союшкин!

— Нет, это уж слишком. Это не скальп! — сказал я с возмущением.

— Какой там скальп! — подхватил мой друг. — Проклятый зубрила просто заживо сдирает семь шкур!..

Кипя негодованием, мы кинулись в редакцию.

— О! Стало быть, вы верите в миражи? — с интересом спросил сотрудник редакции. Он даже перегнулся через стол, чтобы получше рассмотреть нас. Потом откинулся в кресле, и длинноносое очкастое лицо его выразило профессиональное огорчение. — Был, говорите, и спор? Я не знал. Жаль! Спор можно было бы хорошо «подать». Когда спор, всегда намного живее, не правда ли?.. Но сведения получены из авторитетных источников. Редактору лично звонил член-корреспондент Академии наук Черепихин. Вы знаете Черепихина?

Я ответил утвердительно. Однако выяснилось, что мы еще не знаем Черепихина.

Принял он нас с академической вежливостью, усадил в кожаные кресла, назвал по имени-отчеству, хотя то и другое перепутал. Но был еще более невнятен, чем на обсуждении реферата, подозрительно невнятен.

Профессор Черепихин оказался большим любителем недомолвок. Битый час беседовали мы с ним, пытаясь уточнить его собственное мнение по поводу Земли Ветлугина, и так и не добились толку.

Совершенно нельзя было понять, за нас он или за Союшкина. Вот уж начинал понемногу склоняться на нашу сторону, одобрительно кивал, потирал руки, улыбался и вдруг опять пугливо отступал на несколько шажков, не переставая, впрочем, улыбаться, как щитом прикрываясь от нас неопределенными вежливыми фразами.

Временами начинало казаться, что мы не обсуждаем важную научную тему, а играем в распространенную детскую игру: «Барыня прислала сто рублей, что хотите, то купите, «да» и «нет» не говорите…»

— Ну как? Укачало? — спросил я Андрея, когда мы, отдуваясь, вышли на улицу.

Мой друг снял шляпу и принялся с ожесточением тереть ладонью свою коротко остриженную голову.

— Ты что?

— Восстанавливаю кровообращение. У меня, знаешь, во время разговора с такими людьми мозги терпнут.

— Как это — терпнут?

— Ну словно бы ногу отсидел. Тяжесть и мурашки. Мурашки и тяжесть…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава первая

ВЕТЛУГИН ПРОТИВ ТЕКЛЬТОНА

Утром мы засели за письмо в редакцию «Вечерней Москвы». Я расположился за столом, решительно обмакнул перо в чернила и, почти донеся уже до бумаги, оставил его колебаться на весу. Андрей, прохаживавшийся по комнате, нетерпеливо спросил:

— Что же ты?

— А ты что? Диктуй.

— Но это же очень просто. Хотя бы так…

Он задумался, стоя посреди комнаты. Пауза затянулась.

Я вздохнул и написал:

«Уважаемый товарищ редактор! На днях в Вашей уважаемой газете опубликовано было одно удивившее нас интервью».

— Удивившее? — спросил Андрей, заглядывая через плечо. — Не то слово. Слишком слабо: удивившее!

Я дважды аккуратно зачеркнул фразу, подумал немного и снова написал ее. Затем заботливо поправил хвостик у буквы «д».

Подобные переживания знакомы, вероятно, всем людям, которые впервые усаживаются за статью для печати. Мы чувствовали себя ужасно глупыми и неуклюжими, как юнцы, после долгих колебаний и сомнений решившиеся наконец танцевать. Нет, недостаточно иметь две ноги, чтобы танцевать, как