Читать книгу - "Невеста для варвара - Сергей Алексеев"

— Граф, голубчик, не забывайте нас. Навещайте иногда, ибо мы рады вас лицезреть!

Это означало, что высочайшая встреча окончена.

Едва за графом закрылись двери, как Екатерина допила вино, села и, расслабив тучное тело, словно расплылась в кресле.

— Налей-ка мне рому! Притомилась я… Меншиков взял у нее бокал и отставил подальше.

— Прежде закончим дела государственные, Екатерина Алексеевна.

Она обиделась.

— Не оговариваешь ли ты графа, Александр Данилович? Он весьма милый человек и приятен сердцу нашему…

— Не спорю, матушка, и мне он старый товарищ, — озабоченно проговорил светлейший. — Да в связи со столь важным поручением покойного Петра Алексеевича не поспевает всеми делами управлять, на него возложенными. Покуда путешествовал в Двинский острог да Вологду, Берг-Мануфактур-коллегию забвению полному предал. А Демидовы и иже с ними от рук отбились, на заводах своих творят что вздумается. Монетный двор открыли и деньгу медную в ход пустили!

Государыня на бокал свой воззрилась и рукою махнула-

— Добро уж, возьми под управление сию коллегию… Да поспеешь ли всюду сам?

— Поспею, ваше величество, ибо приучен вставать чуть свет и ко сну отходить с первыми петухами…

— Что там еще? — поторопила Екатерина.

— Приказ артиллерийский, матушка. Поскольку связан он с заводами и пушечным литьем, след сие одними руками держать. Брюсу и Сената будет довольно.

— Артиллерии не отнимай! Сие графу в обиду будет, не позволю.

Меншиков настаивать не стал.

— Твоя воля, государыня… След указ сей подписать.

Положил ей на колени доску с бумагой, на которой рукою светлейшего был написан указ ее величества, обмакнул и подал перо.

Лишенная рому, Марта проявила каприз:

— Прочти-ка нам, что тут писано?

— Указ якутскому воеводе, — терпеливо отозвался Меншиков и вложил ей в пальцы перо, — который вчера с тобою обсудили. Ныне же отправлю с ним курьера, дабы упредить…

— Прочти уж, Александр Данилович!

Он нехотя взял бумагу.

— Суть прочту…

— Хотя бы суть…

— «Сим повелеваем до прихода на Индигирку капитана Ивашки Головина, — прочел светлейший, — во избежание бунтов ясачных народцев супротив престола российского, к коим намерен подвигнуть оный Головин, учинить ссору и распрю между югагирами и чукчами, к каковым присовокупить якутских, долганских и прочих туземцев, имеющих прошлые к югагирам обиды. И при сем ни тех и ни других не поддерживать никоим образом, но тайно, чрез казаков, служилых людей и сборщиков ясака тем и иным менять кую рухлядь на свинец, порох и водку неограниченно. Когда же означенные югагиры, чукчи и прочая позорят стойбиша друг друга изрядно, послать на усмирение казаков из Янского и Ленского острогов. При сем югагиров не щадить, а их князька Оскола Распуту разыскать и под охраной незамедлительно препроводить в Петербург. Во всех чувонских стойбищах, тако же потаенных таежных, произвести сыск всяческих грамот, отписок, книжиц и прочих бумаг, писанных чувонским письмом, и при отыскании составить опись оных и сжечь, ибо сие есть ересь, хула и крамола супротив престола российского и семьи царствующей. Ежели к тому часу в пределах Енисейского устья появится Ивашка Головин с людьми, сего Головина далее не пускать, а разоружить, отнять у него указ покойного ныне государя императора Петра Алексеевича, а тако же взять под стражу и вкупе с посольством препроводить в Петербург. Но ежели сей Ос-кол Распута не сыщется, Головина с людьми на Индигирку пропустить беспрепятственно, установив при сем негласный надзор. Означенный князек Распута, заслыша, что Головин пришел, непременно разыщет его, ибо с сим капитаном идет девица Варвара Тюфякина, нареченная невестою сего князька. Когда же они встретятся, подвергнуть всех аресту и отнять всяческие бумаги, грамоты, книжицы и тако же, составив опись, сжечь, сохранив, однако же, вышеозначенный указ государя императора. Препровождать Головина с людьми и князька Оскола Распуту следует раздельно, дабы избежать сговора между ними. Девицу Варвару Тюфякину отдать в Тобольский монастырь на послушание, ибо она взамуж не годна по причине душевного расстройства. По исполнении велю немедля отписать нам, а отписку послать под надежной охраной…»

— Жаль мне сего календаря, — вдруг громко проговорила Екатерина. — Полезен мог бы быть…

— Ох, матушка! — возмутился светлейший. — Вчера ты требовала в огне его спалить, а ныне жаль? А ежели Головин добудет его и Брюсу доставит? Знаешь ли ты, что писано там?

— Не знаю, Александр Данилович. Да ведь весьма прелюбопытно узнать!

— Ну как в книге сей хула супротив тебя? И дочерей твоих? Граф в тот же час разнесет ее по Петербургу!

— Как-никак пророчества, и писаны давно… Меншиков подал указ и вновь обмакнул перо,

— Сие есть мистика, Екатерина Алексеевна, и ересь, к коим склонен Брюс.

— Ежели и впрямь вещая книга суща и правдива?

— А на что знать грядущее? Возбудить страсти и возмутить умы? В России и так неспокойно. Долгорукие, Голицыны да Ягужинский того и ждут, чтобы посеять смуту.

— И все одно пощадить бы ее и переправить к нам в Петербург.

— Матушка государыня! — взмолился светлейший. — Мне и самому любопытно взглянуть на сей календарь. Да ведь покуда везут бумаги с Индигирки-реки, половину разворуют по пути. И ладно, коль на самокрутки пустят и спалят вкупе с табаком. А ежели из интересу похитят? Неведомо, в чьи руки попадет вещая книга…

— Всю жизнь мыслила вперед заглянуть, — обреченно призналась Екатерина. — Изведать бы, к примеру, что завтра станется? Да не судьба, и что-то тревожно мне. Что, если сбудется пророчество сего Тренки? И югагирский князь род наш изведет?

— Да полно, Екатерина Алексеевна! Не изведет, ибо некому станет изводить! Покуда я с тобой, что тревожиться?

— Почто ты Петрушу от матери взял и в свое имение отвез? — вдруг спросила Екатерина. — Без должного надзора отрок! Голицын вьется подле, словно муха, зудит, и с ним же Долгорукий. Чему они наставят? Да супротив тебя!

— И то верно, — покорно согласилась она и взяла перо. — девица тюфякинская… Она и впрямь больна?

— Будь здоровой, да разве бы согласилась пойти за некоего князька югагирского? За дикого варвара ясачного? И на Индигирку отправиться?

— Мне тоже сказывали, во всей России варвары дикие живут, — вспомнила она. — И Петр Алексеевич часто говаривал, де-мол, я выбью из сей страны дух варварский. А нам так любопытно было… Вот и капитан Головин на варвара зело похож. Позрела его с бородою, когда он камень из-за моря приплавил… Пригожий такой, глаза огненны, телом крепок…

— Подписывай уж, матушка, — перебил светлейший ее воспоминания. — Нарочного след посылать.