Читать книгу - "Северная Пальмира - Роман Буревой"

– Выступить на заседании сената и предложить отменить закон об оскорблении Величия. Ты имеешь на это право.

– Я попробую.

Она обняла его и расцеловала в обе щеки.

– Осторожно, – сказал он, – а то тебя обвинят в недостойном поведении. И вот ещё что. Валерия Амата, а просто так ты не могла прийти ко мне во дворец? Без всякой просьбы. Или ты меня не любишь?

Она смутилась.

– Я знаю, меня никто не любит, – вздохнул Постум. – Только Гет. Но он – бывший гений и к тому же змей, растолстевший, как паразит на даровых харчах. У него нет рук, чтобы погладить меня по голове.

– Отец тебя любит. И мама тоже, – попыталась протестовать Валерия, но не слишком убедительно.

– Нет, – сказал Постум. – Они забыли обо мне. И ты забыла. А вспомнила, когда я тебе понадобился. Но так всегда бывает с императорами. О них вспоминают только тогда, когда в них нужда.

– Я люблю тебя, Постум, и могу… – Слова звучали неубедительно, и Валерия замолкла. Потому что малыш правильно рассудил – не любит она его. Не любит, потому что не умеет. И Весту не любит – служит, да, но не любит. И Марка, наверное, тоже… Кажется, прежде любила. Но теперь, сейчас… Она порывисто прижала к себе Постума, поцеловала в темя и ощутила губами сквозь мягкие детские волосы тепло его кожи.

– Нет, – малыш оттолкнул её. – Не надо приходить. Ты права. Иначе Бенит заподозрит тебя в какой-нибудь интриге. И к тому же императору нелепо обижаться на людей за то, что они его не любят. Он должен следить, чтобы Риму было хорошо и людям тоже хорошо жилось. А любят его или нет – значения не имеет. Это все равно что бог обижался бы на смертных.

– Ты считаешь себя богом? – Валерия не удержалась от улыбки.

Постум смутился:

– Нет, конечно нет. Но я не обижаюсь.

Когда она вышла, Постум взял алюминиевый игрушечный меч с рукоятью из слоновой кости, вскарабкался по лесенке в углу и постучал по решётке вентиляционного отверстия. Тотчас хрупкая преграда отлетела в сторону, и из отверстия вывесилась голова Гета. Оплетя толстенным телом ближайшую колонну, змей спустился вниз.

– Уже обед? – спросил бывший гений Тибура, поселившийся на Палатине. – Я, признаться, заснул и едва не пропустил твою трапезу.

Во время обеда он непременно забирался под стол и ловил обронённые кусочки. Постум всегда что-нибудь ронял под стол. Прежде из-за неловкости, свойственной малышам, теперь уже больше намеренно, для Гета. Особенно если какое-нибудь полезное для здоровья блюдо ему не нравилось. Прислуга к бывшему гению относилась уважительно: было известно, что змей, рискуя жизнью, спас когда-то маленького императора, и теперь никто не препятствовал ему находиться подле. А змей все рос и рос. И толстел. Объедками со стола его давно уже было не прокормить. Даже если это стол императорский.

– Обед не скоро, – сообщил Постум. – Мне нужна твоя помощь не в поедании капусты с оливковым маслом.

– Что плохого в капусте? – буркнул змей. – Отличная профилактика против рака.

– Я хочу отменить закон об оскорблении Величия.

– Очень удобный закон. Можно пользоваться как угодно. Убирать беспокойных людей.

– Я хочу отменить этот закон.

Змей почесал голову хвостом.

– Видишь ли, ты можешь его в любой момент поставить на голосование в сенате. Но тебя не поддержат. Даже если ты дашь каждому по миллиону и наградишь каждого дубовым венком. Этот закон нужен Бениту. Тут так просто не решишь. Особенно на голодный желудок. Но когда я перекушу, то что-нибудь непременно придумаю. Ведь я старый гений. Только не надо перед другими говорить обо мне в таком насмешливом и непочтительном тоне. И сравнивать меня с паразитом да ещё попрекать даровыми харчами.

Постум залился краской:

– Это же в шутку.

– Ничего себе шутка. «Разжирел, как паразит на даровых харчах», – передразнил Гет. – И это сказано о гении!

– Ты же спал! – напомнил император.

– Все равно все слышал. Я же гений.

Постум обнял его и поцеловал огромную голову. А потом почесал меж глазами. Гет зажмурился. Перед этой лаской он не мог устоять. На самом деле гения легко купить. Надо любить его – и только.

– Не выйдет! Так просто ты не отделаешься! – Змей сделал вид, что все ещё сердится. Но сразу было видно, что бывший гений Тибура смягчился.

– А как насчёт яичницы? – спросил Постум.

– Из пятидесяти яиц, – уточнил Гет. На секунду он задумался. – Пожалуй, я найду решение. Человек бы ни за что не нашёл. Но ведь я – гений! – Змей подмигнул императору и улыбнулся. Да, змей умел улыбаться, только чужаку было не понять, что змей именно улыбается. А Постум знал – это улыбка. – Нельзя трогать закон. Но можно сделать кое-что другое.