Читать книгу - "Последний и решительный - Георгий Лопатин"

Помните случай, когда ничего не соображающий в военном деле император Александр Павлович возомнив себя великим полководцем вроде своего тезки Македонского, наплевав на слова Кутузова и прочих генералов со своими дворцовыми паркетными шаркунами составил план боевых действий, и чем все это закончилось?

Присутствующие кивнули.

— И тогда я понял, что все, это конец, что стало последней каплей переполнившей мою чашу терпения.

— Что ж, хорошо вас понимаю Анатолий Леонидович. Вы оступились пойдя на службу к большевикам, но ошибиться может любой и каждый раскаявшийся имеет право на прощение и искупление — второй шанс.

— Благодарю вас, господин генерал! Я не подведу!

— Не сомневаюсь в этом.

Побег полковника Носовича с секретными документами конечно же не мог остаться без последствий. Сталин и без того относившийся к военспецам с крайним подозрением приказал арестовать весь Штаб включая самого генерала Брусилова.

Поставленные вместо них краскомы начали лихорадочно перетасовывать подразделения на оборонительных позициях, силы которых стали известны противнику, что привело к хаосу и как следствие к еще большим негативным последствиям, чем если бы все осталось как есть.

Деникин конечно же воспользовался неурядицей в стане красных и, подкорректировав планы, ударил всей своей мощью. И удар этот оказался поистине страшен по своим результатам.

Благодаря танкам и бронемашинам, с таким трудом подготовленные в промерзшей земле оборонительные позиции большевиков сминались с неимоверной легкостью ибо противопоставить им было фактически нечего, так как артиллерийские позиции подверглись бомбовым ударам и массированному артиллерийскому огню со стороны белых. Ну и возник такой фактор, как танкобоязнь.

Большевики в ночь первого же дня боев вынуждены были отойти на вторую линию обороны. Но это не помогло. Два крестьянских полка неожиданно перешли на сторону Добровольческой армии!* Что стало форменной катастрофой. В и без того трещавшей по швам обороне образовалась огромная дыра в кою и вклинились ударные части белых.

*Реальный случай при обороне Царицына.

Обороняющиеся не выдержали и побежали, бросая тяжелое вооружение, при этом подразделения попадали в плен целыми ротами, батальонами и полками.

Попытка Сталина закрепиться в городе так же провалилась, ибо оказалось потеряно всякое управление войсками, а с теми частями, что все же удалось удержать под своим контролем Самару было не защитить. Слишком несопоставимы силы. В итоге после трех суток хаотичных уличных боев, город пришлось оставить и отступить, фактически бежать в Казань.

Потери большевиков оказались чудовищны. Дело даже не в убитых и раненых, коих оказалось около десяти тысяч. Почти половина армии оказалась в плену, а вторая по большей части рассеяна. Лишь очень немногие части смогли хоть в каком-то порядке отойти в Казань.

Но и это еще оказались не все плохие новости. Мало того, что Добровольческая армия понесла крайне незначительные потери в живой силе, что-то коло тысячи человек, но она увеличилась в своих размерах, так как большая часть пленных были включены в ее состав.

Оказалось, захвачено два бронепоезда, при этом один подбили и еще один ушел. Так же увеличился парк арторудий на семьдесят с лишним единиц и добавилось полсотни пулеметов.

Побыв в городе с неделю и наведя там «порядок» с многочисленными акциями порки и расстрелов с повешениями упертых большевиков и недостойных прощения офицеров, Деникин выдвинулся к Казани.

Пока все шло согласно Плана. Даже лучше и не было никакого сомнения, что с Казанью все получится так же.

Глава 12

27

Белая армия, продвинувшись на север встала по линии Нурлаты-Теньки-Лаишев-Слобода. Все эти городки располагались слегка «провисающей» дугой с запада на восток примерно в шестидесяти-семидесяти километрах от Казани. Бойцам требовалось отдохнуть, привести себя в порядок, дать подкормиться лошадям, ну и технику дождаться. Те же танки по степям почем зря не гоняли, моторесурс, у них крайне невелик, гусеничные ленты тоже быстро изнашиваются, так что грузили их на наскоро сколоченные санные платформы и тягали уже грузовиками по льду Волги и Камы. Своим ходом по дорогам двигались только броневики.

Пока добровольческая армия Деникина отогревалась и отмывалась после марша в многочисленных деревушках, да зачищала тылы от неблагонадежного элемента, также ловя разбежавшиеся по окрестностям мелкие отряды противника, большевики лихорадочно готовили Казань к обороне, а также проводили тотальную мобилизацию с подконтрольной территории. Более того, довольно много добровольцев потянулось с захваченной белыми территории, чему способствовало установление там старых порядков с возвращением власти помещикам. А уж те отыгрывались по полной, пороли и казнили давя почувствовавших свободу крестьян силой и нагоняя страх, в качестве карательных отрядов используя тех же казахов.

Сталин, осунувшийся, с темными кругами под глазами и крайне раздражительный после неудачной обороны Самары дымил как паровоз, скуривая одну папиросу за другой. Все пошло не по плану и кроме как себя ему винить оказалось некого, тут он был честен с самим собой. На публике конечно винил во всем неблагонадежных военспецов, что и предали при первой возможности.

А ведь как все хорошо было продумано! Связать боем белых под Самарой, а спустя две недели боев подошел бы Климов по железке через Пензу к Сызрани, один рывок в сто километров по Волге и ударил Деникину во фланг всеми своими силами, кавалерий, а главное танками и авиацией. Именно так они договаривались на тот случай если белые все же атакуют именно Поволжскую республику.

Но продержаться не получилось и недели. Теперь удар Климова под вопросом. Станет ли он рисковать? Слишком большое расстояние ему нужно пройти своим ходом…

«Да и выгодно ему, чтобы нас белые побили… не придется делиться властью, — размышлял Сталин в глубине души признаваясь самому себе, что именно так он сам и поступил бы на месте Климова. — Перед староверами потом просто руками разведет, дескать не было возможности выполнить свои обязательства, не виноват я… форс-мажор».

Так что по всему выходило, что теперь придется отбиваться исключительно своими силами, особо не надеясь на помощь извне. И если мясо еще можно быстро нарастить, собственно уже сейчас Красная армия приближается к пятидесяти тысячам, то вот с оружием все обстояло плохо. И если винтовками еще более-менее можно оснастить мобилизованных, то вот с пулеметами и артиллерией все крайне печально. Полсотни пушек и сотня пулеметов это ни о чем.

«И даже неизвестно теперь что хуже, если Климов не придет или все же окажет помощь», — снова подумал Сталин.

В первом случае это грозило гибелью Поволжской Советской Республике, а во втором… Сталин из равноправного партнера переходил в откровенно подчиненное положение, что его как честолюбивого человека конечно же сильно уязвляло.

Тем временем краскомы составлявшие штаб обороны Казани ничего толком предложить не могли, кроме как засесть в окопах или атаковать конной лавой, да ударить в штыковую. Уж насколько Сталин был далек от военного дела, но даже он понимал, что это путь в никуда, их просто раздавят. Требовалось что-то не столь тривиальное.

— Доставьте мне арестованного генерала Брусилова, — позвонив по нужному адресу, потребовал он после долгих раздумий, так и не добившись от командармов с правильным происхождением чего-то вразумительного.

Ему не оставалось ничего другого, как довериться профессионалам.

Генерала доставили быстро, благо что содержали арестованных даже не в тюрьме, а в одном из особняков.

Стоило только генералу войти, как Сталин объявил ему:

— Наше положение критическое… Поволжская Советская Республика в опасности… суровые времена заставляют нас использовать суровые меры… — с хмурым видом начал он говорить делая паузы, кои требовались ему не только для того, чтобы его слова звучали весомо, но и не допускать сильного акцента, что как известно прорывался у него в момент волнения. — И потому… чтобы избежать повторения случившегося предательства… я вынужден взять вашего сына в заложники…

Брусилов на это только глазами сверкнул, но остался недвижим.

— Хоть мы старались не практиковать подобные методы раньше… но видимо зря… Говорю вам прямо генерал… — встал из-за стола Сталин и подошел к «гостю» вплотную и посмотрел в глаза, благо что они оба невысокого роста. — Я прикажу расстрелять вашего сына если повторится еще одно предательство. Ви мэня понимаетэ⁈

Сталин все-таки сорвался на акцент.