Читать книгу - "Найденыш с погибшей «Цинтии» - Жюль Верн"

На корабле уже убирали якорную цепь, когда вдали заметили шлюпку, быстро приближавшуюся к «Аляске». Все подумали, что вернулся наконец пропавший пассажир, но вскоре убедились, что лодка привезла только письма. Ко всеобщему удивлению, оно было адресовано Эрику. Распечатав конверт, Эрик увидел в нем визитную карточку генерального консула в отставке, члена Французского географического общества Дюрьена, с надписью карандашом: «Счастливого пути! Скорейшего возвращения!»

Как передать чувства, охватившие молодого путешественника, получившего столь неожиданный знак внимания и участия со стороны знаменитого ученого? Когда первое волнение улеглось, Эрик бережно спрягал свою реликвию в бумажник, подумав, что, может быть, прощальный привет благородного старца принесет ему счастье. Две минуты спустя «Аляска» отчалила и направилась к выходу из гавани. В шесть часов вечера она рассталась с лоцманом, который пожелал ей благополучного плавания.

Двадцатого февраля стояла ясная погода. Вечером солнце скрылось за линией горизонта внезапно, как это бывает в южных широтах. Надвигалась ночь, и вскоре стало совсем темно, луна должна была взойти только в десять вечера. Эрик, несший первую вахту, неслышными шагами прохаживался по шканцам[55], и ему казалось, что вместе с Броуном исчезли все злые силы, угрожавшие экспедиции. «Лишь бы англичанину не взбрело в голову дожидаться нас на Мальте или в Суэце»,— думал Эрик, а это было не только возможно, но и вполне вероятно. Тюдор Броун мог покинуть судно, чтобы избежать длительного перехода по Атлантическому океану, который «Аляска» должна была сделать, прежде чем через Гибралтар войти в Средиземное море. Пока судно будет огибать Францию и Испанию, он сможет, если ему заблагорассудится, провести неделю в Париже или в любом другом городе, чтобы потом встретить «Аляску» в одном из тех портов, куда она зайдет за почтой, будь то Александрия или Суэц, Аден или Коломбо на Цейлоне, Сингапур или даже Иокогама.

Но пока неприятный попутчик отсутствовал, и этого было вполне достаточно, чтобы все почувствовали большое облегчение. Поэтому обед, состоявшийся, как обычно, в половине седьмого, прошел в самой сердечной и непринужденной обстановке. За десертом провозгласили тост за успех экспедиции, который каждый про себя, более или менее отчетливо, связывал с исчезновением Броуна. Затем все поднялись на палубу, чтобы выкурить сигару.

Ночь стояла темная. Вдали, на севере, светились огни маяков на мысах Сен-Матье, Пьер-Нуар и Уэссан. На юге остались позади яркий фонарь Бек-дю-Ра и цепочка мигающих огней Тевеннека. Неподвижный свет на скале Бек-дю-Ра указывал, что «Аляска» идет верным курсом. Слева по борту через каждые четыре секунды вспыхивали и тотчас же гасли огни на острове Сен. Свежий северо-восточный ветер ускорял ход корабля, и, хотя море становилось неспокойно, судно испытывало лишь незначительную бортовую качку. Как раз в ту минуту, когда пассажиры вышли на палубу, матрос на корме заканчивал подъем лага[56].

— Десять с четвертью узлов[57],— ответил он капитану, который подошел к нему, чтобы узнать результаты измерения.

— Прекрасная скорость! Если бы удалось выдержать ее на протяжении пятидесяти — шестидесяти дней! — сказал, улыбаясь, доктор.

— Вы правы — тогда и угля не пришлось бы много расходовать,— заметил капитан и отошел от доктора, чтобы спуститься к себе в каюту. Там он вынул из большого ящика наклеенную на холст карту, лежавшую под барометрами и морскими часами, и развернул ее на письменном столе, освещенном ярким светом большой карсельной лампы. Карта, составленная британским адмиралтейством, показывала самые мельчайшие особенности прибрежной морской полосы между 47° и 49° северной широты и 4° и 5° западной долготы от Гринвича, то есть тех самых мест, где сейчас находилась «Аляска». Величина карты составляла почти квадратный метр. Очертания побережья, острова, неподвижные и вращающиеся маяки, песчаные отмели, глубины — все, вплоть до путей следования, было подробнейшим образом обозначено на этой карте. С такой схемой и компасом, казалось, и ребенок проведет самый большой корабль через эти коварные места, где еще недавно опытный офицер французского морского флота, лейтенант Маж, исследователь Нигера[58], потерпел крушение на корабле «Мажисьен» («Чародейка»), после того как там уже затонул пароход «Сане» и многие другие суда.

Капитан Марсилас никогда не плавал в этих водах. И в самом деле, только необходимость зайти в Брест привела его сюда, иначе он шел бы в открытом море. Потому Марсилас мог рассчитывать только на помощь навигационной карты и старался точно следовать данным на ней указаниям. Маршрут выглядел простым: оставив слева Пуа-дю-Ван, Бек-дю-Ра и остров Сен, почти всегда окутанный водяной пылью ревущих волн, на котором, по преданию, некогда обитали девять жриц-друид, «Аляска» берет курс на запад, чтобы затем, когда попадет в открытое море, повернуть на юг. Ее местонахождение можно было точно определить по далекому неподвижному огню. Если верить карте, менее чем в четверти мили к западу от этого маяка остров заканчивался цепью отвесных скал, вдающихся в открытое море, которое достигало здесь стометровой глубины. Капитан, боясь потерять ориентир в такую темную ночь, решил приблизиться к острову на более близкое расстояние, чем он сделал бы это при дневном свете. Поднявшись на палубу, Марсилас окинул взглядом море и приказал Эрику повернуть на двадцать пять градусов к юго-западу.

Приказ немного озадачил молодого лейтенанта.

— Вы говорите, на юго-запад? — вежливо переспросил он, полагая, что ослышался.

— Да, на юго-запад,— повторил свое приказание капитан.— А что, этот путь вам не по вкусу?

— Если позволите вам ответить, капитан, должен признаться, что да,— чистосердечно сказал Эрик.— Я предпочел бы и дальше держать на запад.

— Для чего? Чтобы потерять еще одну ночь?

Тон капитана не допускал дальнейших рассуждений, и его помощник точно выполнил указание. Ведь Марсилас был испытанным моряком, которому можно полностью довериться.

Даже незначительное изменение курса сразу же сказалось на скорости корабля. Лаг теперь показывал четырнадцать узлов. Бортовая качка стала сильнее, «Аляска» то и дело погружалась носом в волны. Ветер крепчал, и Эрик приказал зарифить[59]два паруса. Доктор и Бредежор, почувствовав приступ морской болезни, поспешили спуститься в свои каюты. Марсилас, остававшийся еще некоторое время на палубе, вскоре последовал за ними, но едва он успел дойти до своей каюты, как к нему явился Эрик.