Читать книгу - "Тайна 13 апостола - Мишель Бенуа"

Позабавленный удивлением своего спутника, Лиланд зашептал:

— В музыкальной секции — я ведь только ею и пользуюсь — я тебе покажу собственноручные партитуры Вивальди, страницы «Мессии» Генделя, восемь первых тактов моцартовской «Лакримозы»— последние ноты, написанные им уже при смерти. Все это хранится здесь…

Секция музыки находилась в последнем зале. В центре, под лампами, стоял пустой стол, покрытый идеально чистым стеклом.

— Вы все здесь знаете, монсеньор, так что я вас оставлю. М-м… — казалось, он сделал над собой какое-то усилие. — Отец Нил, не зайдете ли ко мне в кабинет? Надо подыскать вам перчатки по размеру, они понадобятся при работе с манускриптами.

Лиланд, похоже, удивился, но ничего не сказал, когда отец Нил прошел за библиотекарем в кабинет, дверь которого как раз выходила в их зал. Там отец Бречинский тщательно закрыл за собой дверь, взял с полки какую-то коробку, повернулся к отцу Нилу… Вид у него был смущенный:

— Отец мой, могу ли я вас спросить, каковы были ваши отношения с отцом Андреем?

— Мы были очень близки между собой, а что?

— Ну я… видите ли, я с ним состоял в переписке, он иногда спрашивал мое мнение о древних надписях, которыми занимался.

— Так, значит… Это вы?

Отцу Нилу вспомнилось: «Я отослал фотографию плиты из Жерминьи одному сотруднику Ватикана. Он ответил, что получил. Без комментариев».

— Андрей говорил мне о своем знакомом из ватиканской библиотеки, но я не знал, что это вы. Не думал, что у меня появится случай встретиться с вами!

Наклонив голову, отец Бречинский машинально мял в руках перчатки, вынутые из коробки.

— Он, как и другие исследователи, просил меня о некоторых технических уточнениях. У нас, хоть и на расстоянии, возникли доверительные отношения. Потом однажды я, разбираясь в коптском фонде, нашел маленький фрагмент манускрипта, по-видимому, происходящего из Наг-Хаммади. Он никогда не переводился. Я послал его отцу Андрею. Он, казалось, был очень взволнован этой находкой, но отправил мне ее назад без перевода. Я написал ему, не понимая, в чем дело. Тогда он выслал мне по факсу фотографию надписи эпохи Каролингов, найденной в Жерминьи, и осведомился, что я о ней думаю.

— Знаю, мы вместе фотографировали эту плиту. Отец Андрей держал меня в курсе своих изысканий. Почти всех.

— Почти?

— Да, он говорил мне не все. И не скрывал этого. Мне всегда было непонятно, какие тут могут быть тайны.

— Потом он приехал сюда, это был первый раз когда мы встретились лично, встреча была… весьма насыщенной. Затем он исчез, больше я его не видел. А вскоре из газеты «Ла Круа» узнал о его смерти — то ли несчастный случай, то ли самоубийство…

Отцу Бречинскому было явно не по себе, он прятал глаза, старался не смотреть на собеседника. И, наконец, протянул пару перчаток.

— Не стоит находиться у меня слишком долго, вы должны вернуться в зал. Я… мы еще потолкуем, отец Нил. Попозже. Я найду способ. Не доверяйте здесь никому, даже монсеньору Лиланду.

— Что вы хотите сказать? Я, наверное, никого больше и не увижу в Риме, но ему верю безусловно мы вместе учились, я его знаю много лет.

— Но он провел какое-то время в Ватикане. Это место меняет любого, кто приблизится к нему. И таким людям уже никогда не стать прежними… Неважно, забудьте все, что я вам сказал, только берегитесь, будьте осторожны!

Лиланд между тем уже разложил на столе свои манускрипты.

— Долго же, однако, он перчатки искал! А между тем в соседнем зале их полным полно в ящике, на все размеры…

Не отвечая на встревоженный взгляд друга, отец Нил склонился к большой прямоугольной лупе, Закрепленной над рукописью. Вгляделся:

— Иллюминирований нет, наверняка написано ранее X века. Ну, Ремби, за дело!

В полдень они перекусили сандвичами, которые принес им отец Бречинский. Неожиданно подобрев, поляк попросил отца Нила объяснить, в чем будет состоять его работа.

— Сначала надо разобрать латинский текст этой рукописи григорианских песнопений. Затем перевести с древнееврейского тексты, которые пели в старину иудеи. Мелодически они между собой близки. Мое дело — сопоставить их по содержанию, конечно, я занимаюсь только текстами, все остальное — забота монсеньора Лиланда.

— Древнееврейский для меня так же темен, как средневековые письмена, — со смехом пояснил американец.

Когда они вышли из здания, солнце уже висело низко над горизонтом.

— Я сразу вернусь в Сан-Джироламо, — извиняющимся тоном сказал отец Нил. — Голова разболелась от этого воздуха, там же всюду кондиционеры…

Но отец Лиланд остановил его. Они проходили как раз по площади Святого Петра:

— По-моему, ты произвел сильное впечатление на отца Бречинского. Обычно от него не дождешься более трех фраз подряд. Так вот, друг мой, я хочу тебя предостеречь: не доверяй ему.

«И он туда же! Господи, куда я попал?»

А Лиланд настаивал, лицо его стало суровым: — Держись настороже, не допускай лишнего. Если с тобой заговаривают, то только затем, чтобы тебя прощупать, здесь ничто не делается по простоте душевной. Ты представить себе не можешь, до какой степени Ватикан опасен. Не доверяй никому и ничему.