Читать книгу - "Робур-Завоеватель - Жюль Верн"

«Альбатросу» пришлось на время подняться в верхние слои атмосферы, чтобы спастись от бешеного самума, который перекатывал волны красноватого песка на поверхности земли, подобно тому, как сильный прилив вздымает волны на поверхности океана. Вскоре показались унылые, покрытые темной лавой плоскогорья Шебка, которые тянутся до свежей и зеленой долины Айн-Массен. Трудно представить себе разнообразный ансамбль этих мест, которые с высоты видны были во всей своей живописности. Холмы, поросшие деревьями и кустарниками, сменялись длинными волнообразными грядами сероватого цвета, блестящие изломы которых напоминали огромные складки арабского бурнуса. Вдали то и дело мелькали реки, шумными потоками сбегавшие по склонам, пальмовые рощи, маленькие хижины, группами лепившиеся на пригорках вокруг мечетей; в их числе находится и мечеть Метлити, где пребывает глава местного духовенства – великий марабут Сиди-шейх.

Еще до наступления ночи воздушный корабль пролетел несколько сот километров над довольно ровной, пересеченной большими дюнами местностью. Если бы «Альбатрос» вздумал сделать здесь остановку, он мог бы спуститься в низину оазиса Уаргла, укрывшегося в тени огромной пальмовой рощи. Вскоре показался город с тремя четко отделенными друг от друга кварталами, древним дворцом султана – своего рода укрепленной Касбой, многочисленными домами, построенными из кирпичей, труд обжечь которые солнце взяло на себя, и артезианскими колодцами, вырытыми в недрах долины; воздушный корабль мог бы возобновить здесь свой запас воды, но благодаря необычайной скорости полета даже теперь, в самом сердце африканских пустынь, баки «Альбатроса» все еще были наполнены водой, взятой из Гидаспа, в долине Кашмира.

Был ли замечен воздушный корабль арабами, мозамбитами и неграми, между которыми поделены земли оазиса Уаргла? Несомненно, ибо они приветствовали его сотнями ружейных выстрелов; однако пули упали обратно на землю, не коснувшись воздушного корабля.

Затем спустилась ночь, та безмолвная ночь пустыни, тайны которой так поэтично воспел Фелисьен Давид.

Вскоре «Альбатрос» вновь повернул на юго-запад и пересек дороги Эль-Голеа; одной из них в 1859 году прошел неустрашимый француз Дюверье.

Царила глубокая тьма. С воздушного корабля нельзя было различить сооружений строившейся по проекту Дюпонше Транссахарской железной дороги: этой длинной стальной ленте предстояло соединить Алжир и Тимбукту через Лагуат и Гардаю, а позднее – достичь берегов Гвинейского залива.

«Альбатрос» вступил к тому времени в область, лежащую между экватором и тропиком Рака. В тысяче километров от северной границы Сахары он пересек путь, где майор Ленг нашел в 1846 году свою гибель; затем воздушный корабль миновал караванную тропу из Марокко в Судан, и над той частью пустыни, где бесчинствуют туареги, пассажиры «Альбатроса» услышали то, что часто называют «пением песков», – нежный и жалобный ропот, который как будто доносится из-под земли.

За все это время случилось лишь одно происшествие: целая туча саранчи поднялась в небо и обрушилась на палубу воздушного корабля такой тяжестью, что ему угрожала опасность «затонуть». Этот ненужный балласт поторопились спросить, но несколько сот насекомых попали на кухню к Франсуа Тапажу. И он приготовил из них такое лакомое блюдо, что Фриколлин на время позабыл все свои страхи.

– Они не хуже креветок! – приговаривал он, облизываясь.

«Альбатрос» находился тогда на расстоянии тысячи восьмисот километров от оазиса Уаргла, – почти над северной границей обширного королевства Судан.

К двум часам пополудни в излучине большой реки показался город. Река эта была Нигер. Город – Тимбукту.

До той поры в этой африканской Мекке довелось побывать лишь нескольким путешественникам – жителям Старого Света, таким, как Батута, Казан, Эмбер, Мунго Парк, Адамс, Ленг, Кайе, Барт, Ленц; но в тот день благодаря превратностям этого необычайного путешествия два американца получили возможность рассказывать по возвращении в Америку об этом городе de visu, de auditu и даже de olfactu[16], если только им предстояло когда-нибудь возвратиться домой.

De visu – ибо их взгляд мог обозреть все уголки этого города, образующего треугольник площадью в пять-шесть километров; de auditu – ибо дело происходило в базарный день и на улицах стоял невероятный шум; de olfactu, – ибо их обоняние сильно раздражали запахи, поднимавшиеся с площади Юбу-Камо, где поблизости от дворца древних королей Со-Маи помещается мясной рынок.

Инженер счел нужным осведомить председателя и секретаря Уэлдонского ученого общества, что на их долю выпала счастливейшая возможность лицезреть владыку Судана – город Тимбукту, который в ту пору находился во власти туарегов из Таганета.

– Тимбукту, господа! – провозгласил он тем же тоном, каким двенадцать дней назад возвестил: «Индия, господа!»

Затем Робур продолжал:

– Тимбукту находится на восемнадцатом градусе северной широты и пятом градусе пятьдесят шестой минуте западной долготы по Парижскому меридиану; город этот расположен на высоте двухсот сорока пяти метров над уровнем моря. Это важный центр с двенадцатью – тринадцатью тысячами жителей, некогда знаменитый развитием науки и искусства. Быть может, вы захотите остановиться здесь на несколько дней?

Подобное предложение инженер мог сделать лишь в насмешку.

– Однако, – продолжал он, – для чужеземцев было бы небезопасно очутиться среди негров, берберов, фулланов и арабов, захвативших этот город, особенно если иметь в виду, что наше прибытие на воздушном корабле может им весьма не понравиться.

– Сударь, – отвечал Фил Эванс в том же тоне, – ради удовольствия расстаться с вами мы охотно подвергнем себя опасности столкнуться с дурным приемом со стороны здешних туземцев. Если уж выбирать себе тюрьму, – то лучше Тимбукту, чем «Альбатрос»!

– О вкусах не спорят, – возразил инженер. – Во всяком случае, я не отважусь на столь рискованное приключение, ибо отвечаю за безопасность своих гостей, которые оказывают мне честь, путешествуя в моем обществе…

– Я вижу, инженер Робур, – вмешался дядюшка Прудент, задыхаясь от негодования, – вам мало быть нашим тюремщиком. К покушению на нашу свободу вы прибавляете еще и оскорбления!

– О, всего лишь иронию!

– Неужели у вас на борту нет оружия?

– Конечно есть, целый арсенал.

– Двух револьверов хватило бы, сударь, если бы один из них был в моих руках, а другой – в ваших.

– Дуэль! – вскричал Робур. – Дуэль, которая может привести к гибели одного из нас!

– Которая непременно к этому приведет!

– О нет, господин председатель Уэлдонского ученого общества! Мне куда приятнее видеть вас живым!

– Чтоб быть уверенным в том, что вы и сами уцелеете! Да, это весьма похвальное благоразумие!

– Похвальное или нет, – об этом разрешите судить мне. Вы же вольны смотреть на вещи, как угодно, и жаловаться, кому угодно, если только вам это удастся.