Читать книгу - "О всех созданиях - прекрасных и удивительных - Джеймс Хэрриот"

— Вот воняет так воняет, хозяин! — объявил Чарли с большим удовлетворением. — До самого, значит, места доходит!

Почти все фермеры говорили что-нибудь такое. С безоговорочной истовой верой. Учебники с олимпийским спокойствием объясняли, что хлороформ оглушает глистов, скипидар их убивает, а креозот усиливает кашель, очищающий от них легкие. Но я не верил ни единому слову. Положительные результаты, по моему мнению, были следствием того, что телята переставали есть зараженную траву.

Однако я знал, что обязан прибегнуть к этому сомнительному средству, а потому мы обработали всех телят в загоне. Их было тридцать два, и миссис Далби помогала поймать каждого из них. Не дотягиваясь до шеи, она вцеплялась в хвост и оттесняла теленка к стене. Восьмилетний Уильям, ее старший сын, вернулся из школы и кинулся помогать матери.

Напрасно я повторял: «Осторожнее, миссис Далби», а Чарли испуганно буркал: «Э-эй, хозяйка! Поостерегитесь, не то охромеете!», ни она, ни мальчуган не сдавались, хотя телята брыкали их, наступали на пальцы, сбивали с ног.

Отпустив хвост последнего бычка, маленькая женщина обернулась ко мне. Ее обветренное лицо было даже краснее обычного. Еле переводя дыхание, она спросила:

— А еще чего-нибудь сделать можно, мистер Хэрриот?

— Да, безусловно. — Я как раз сам собирался назвать ей два средства, которые только и могли принести пользу. — Во-первых, я оставлю вам лекарство против глистов, попавших к ним в желудок. Там с ними справиться нетрудно, только пусть Чарли заставит каждого выпить полную дозу. Во-вторых, вы должны кормить их как можно питательнее — хорошим сеном и белковыми брикетами.

Глаза у нее расширились.

— Брикетами? Но они же такие дорогие! А сено…

Я прочел ее мысли. Драгоценное сено, припасенное на зиму. Расходовать его ранней осенью — это был тяжелый удар. И особенно когда вокруг было столько прекрасной травы, самого естественного, самого лучшего корма для скота… Но каждый стебелек нес свой смертельный заряд.

— И их нельзя будет выпустить пастись… потом? — спросила она слабым голосом.

— Мне очень жаль, но нет. Если бы заражение было легким, их можно было бы на ночь загонять в стойла и выпускать утром после того, как сойдет роса. Личинки взбираются главным образом по мокрым стеблям. Но заражение очень тяжелое. И нельзя рисковать, чтобы телята глотали все новых и новых личинок.

— Конечно… Спасибо, мистер Хэрриот. Во всяком случае, мы знаем, как обстоит дело. — Она помолчала. — Вы думаете, мы часть их потеряем?

Сердце у меня сжалось в болезненный комок. Я уже посоветовал ей купить дорогие брикеты, и, разумеется, зимой она вынуждена будет тратить деньги на сено, деньги, которых у нее почти нет. Так как же я ей скажу, что эти телята будут умирать как мухи и в мире нет средства предотвратить это? Когда на губах больных телят пенится слюна, они почти безнадежны, а те, которые стонут при каждом вздохе, безусловно обречены. Почти половина была уже в том или другом состоянии, но вторая половина? Исходящие лающим кашлем? Ну, у них был шанс выкарабкаться.

— Миссис Далби, — сказал я. — Не стану скрывать, положение очень серьезное. Некоторые неминуемо издохнут. По правде говоря, если не произойдет чуда, вы потеряете заметную их часть… — Она взглянула на меня в таком ужасе, что я постарался ее ободрить.—

Однако пока есть жизнь, есть и надежда, а в нашем деле случаются самые приятные неожиданности. — Я поднял палец. — Хорошенько очистите их желудки и кормите питательно. Ваша задача — помочь им самим справиться.

— Я поняла. — Она характерным движением вздернула подбородок. — А теперь вам надо помыться.

И разумеется, в кухне на обычном месте меня уже ждал поднос с салфеткой и всем прочим.

— Ну что вы, миссис Далби! Зачем вы затруднялись? У вас и без того дела хватает.

— Чепуха, — сказала она уже с обычной улыбкой. — Вам одну ложку сахара положить, правильно?

Я сидел, а она стояла в привычной позе, сложив руки на груди и следя за мной, а ее средний сын, пятилетний Деннис, задрав головенку, не сводил с меня внимательных глаз. Майкл, двухлетний карапуз, споткнулся о совок для угля, шлепнулся на пол и отчаянно разревелся.

Внутритрахеальное впрыскивание полагалось повторять каждые четыре дня, и я не мог отступить от заведенного порядка. Правда, это давало мне возможность поглядеть, что происходит с зараженными телятами.

Едва въехав во двор фермы, я увидел на булыжнике длинный укрытый мешковиной бугор. Из-под мешковины торчали копытца. Я этого и ожидал, но тем не менее меня словно ожгло. Час был ранний, и, вероятно, я просто не успел собраться с духом настолько, чтобы спокойно смотреть на доказательства моего бессилия, моей вины. Пусть с самого начала было уже поздно, но это не освобождало меня от ответственности, о чем свидетельствовали эти копытца, неподвижно торчащие из-под грубого савана.

Я быстро сосчитал. Там лежало четыре дохлых теленка. Я уныло пошел через двор, уверенный, что и в коровнике меня ничего хорошего не ждет. Два теленка лежали, не в силах приподняться с толстой соломенной подстилки, остальные все еще дышали тяжело и хрипло. И вдруг на сердце у меня чуть-чуть полегчало: некоторые целеустремленно похрустывали брикетами, нагибаясь над кормушками, а остальные нет-нет да вытягивали клок-другой сена. Просто не верилось, что животные с легкими в таком состоянии все-таки пытаются есть. Тем не менее это был пусть маленький, пусть единственный, но проблеск надежды.

Я повернулся и пошел к дому. Миссис Далби поздоровалась со мной приветливо и бодро, словно во дворе не было этого бугра под мешковиной.

— Пора делать второе впрыскивание, — сказал я и после неловкой паузы добавил: — Я вижу… четырех вы уже потеряли… Мне очень жаль…

— Так вы ведь меня предупреждали, мистер Хэрриот, — ответила она, и морщины усталости на ее лице изогнулись в улыбке. — Вы объяснили, что будет, и я приготовилась даже к самому плохому. — Она умывала мордашку младшего сына и теперь принялась вытирать ее, крепко держа полотенце в заскорузлой руке. Потом выпрямилась и повесила полотенце на место. Я взглянул на Уильяма — была суббота — и не в первый раз заметил, что мальчуган в свои восемь лет уже твердо решил стать настоящим фермером. Он натянул резиновые сапожки и зашагал с нами через двор, чтобы помогать нам в полную меру своих силенок. Я положил ладонь на детское плечо. Да, этому мальчику предстояло повзрослеть много раньше большинства сверстников, но у меня было предчувствие, что жизненным невзгодам сломить его окажется не так-то просто.

Мы сделали вторичное впрыскивание