Читать книгу - "Наследник Тавриды - Ольга Игоревна Елисеева"

Что же до Батюшкова — в прошлом офицера и дипломата, ныне поэта, поскольку больше он ни на что не годился, — то его ей видеть совсем не хотелось. Надоел. Госпожа Закревская решительно поднялась по ступенькам, отворила дверь и вместо приветствия потребовала от мужа:

— Прогони его!

При этом ее палец уперся в побледневшего и разом съежившегося гостя.

— Не могу. — Арсений Андреевич поднялся из-за стола. Лицо его было осунувшимся и печальным. — Извини, Груша. Но за свои дела надо отвечать. Этот человек пока останется здесь.

— Что? — Аграфена задохнулась от возмущения. — В каком смысле? Как? — Ей пришло в голову, что муж хочет ее наказать, и она отчаянно затрясла рукой. — Все это глупости. Не знаю, что он тебе наговорил, но я с ним почти не знакома. Мало ли кто вздумает за мной волочиться!

— Сядь, Груша, — остановил ее генерал. Его глаза были красными от усталости. — Ты не понимаешь. Я никуда не могу отправить Константина Николаевича. Он сумасшедший. Он пришел сюда из Италии. Надеюсь, не пешком. И он мне ничего не говорил. Только читал стихи. Про тебя. И не про тебя. Я послал письмо его родным. Вскоре они приедут. А пока куда же его девать?

Пораженная Аграфена опустилась на стул и потянула с себя шаль.

— А вы здесь, значит, чай пьете? — только и спросила она. — Константин, вы меня узнаете?

— Русалка! — засмеялся поэт. — Медная Венера. Я написал для вас новую элегию.

— Мой Бог, — прошептал доведенный стихами до отчаянья генерал и, махнув рукой, поплелся к себе. — Груша, мне завтра на службу. Я понимаю, ты с дороги. Но я здесь уже который день, как в чаду…

— Вам, должно быть, интересно узнать, что принц Леопольд обвенчался в Вестминстерском аббатстве, — светским тоном сообщил гость.

Закревская вскинула руки к лицу и дико расхохоталась, точно не поэт, а она сама лишилась рассудка. Оказалось, что спрятаться от себя нельзя даже за спиной Арсения.

В ближайшие три недели их жизнь напоминала семейное помешательство. Нет, Батюшков не буянил. Он был тих и благопристоен. После первых дней, когда поэт излил на генерала потоки рифм, он впал в меланхолию и по утрам никого не узнавал. Даже свою Венеру.

— А вы кто такие будете? — с любезным видом спрашивал гость, садясь за завтрак.

— Я Арсений Андреевич Закревский, финляндский генерал-губернатор, — невозмутимо отвечал хозяин. — А это моя супруга Аграфена Федоровна.

— Очень приятно, — улыбался тот. — А я кем вам прихожусь?

— Вы отставной капитан от инфантерии. Константин Батюшков. Наш друг.

— Вот оно что, — заключал поэт.

Тут в столовую врывалась Лидочка, которую он узнавал безошибочно и которая его не боялась. Просто веревки вила, вторая мать.

Вечером генерал играл с гостем в шахматы. Иногда тот писал что-нибудь и норовил тут же порвать. Но Арсений отбирал у него листки и запирал в стол, видимо, считая их имуществом, относящимся до родственников. Наконец те приехали. Батюшкова собрали в дорогу. Он тепло простился с хозяевами, поцеловал Лидочку в обе щеки. Пожал Закревскому руку.

— Выздоравливайте, Константин Николаевич.

— Премного благодарен. Будете в наших краях…

Когда колокольчик смолк, Арсений тяжело выдохнул и, пробормотав: «Видно, много я людей погубил, что меня Бог так карает», — побрел наверх, в свой кабинет. Постояв еще немного, Аграфена поднялась за ним. Муж лежал на диване, отвернувшись к стене. Она встала рядом на колени и поцеловала его руку.

— Прости меня.

— Я только это и делаю.