Читать книгу - "Рубин из короны Витовта - Николай Дмитриев"

– Но я ж… Я простой рыцарь…

– Именно так, – согласился Мозель. – Рыцарь. И, кстати, один рыцарский поступок вы уже совершили. То, что пан шляхтич спас меня, – не просто поступок, а услуга, и не кому-нибудь, а самому императору.

– Присягаю, – сглотнул слюну Вильк. – Если надо, я сделаю то же ещё раз.

Почувствовав, что шляхтич говорит от сердца, Мозель на миг задумался, а потом снова полез за пазуху, достал на этот раз перстень с необычно-жёлтым камнем, и, тоже положив его рядом с монетами, тихо, со значением, сказал:

– Я знаю, пан Вильк, что такое слово рыцаря. И потому прошу принять от меня этот подарок. В перстень вправлен не простой, а «лунный камень». Носите его всегда, и он принесёт вам удачу. Что касается денег, то, я думаю, их хватит на то, чтоб справить полный доспех и себе, и ему. – Мозель кивнул на безмолвного бобровника и снова усмехнулся. – Надеюсь, что именно он станет вашим слугой-оруженосцем…

На какой-то момент совсем сбитый с толку пан Вильк молча смотрел на перстень, а потом, не удержавшись, начал примерять подарок, и тут оказалось, что кольцо-держак так село на палец шляхтича, как будто оно было сделано по мерке…

* * *

Комтур Отто фон Кирхгейм страдал. Ему было больно. Падение на турнире оказалось очень уж неудачным, и теперь каждое резкое движение заставляло рыцаря, сдерживая стон, стискивать зубы. Правда лекарь, который, приходя ежедневно, старательно натирал пациента бальзамом и давал пить снадобья, уверял, что всё пройдёт без последствий.

Впрочем, дело было не только в боли, которая и правда, точно по утверждению лекаря, день за днём становилась меньше, а совершенно в другом. Как-то стараясь избежать боли и потому почти неподвижно лёжа на удобной, заботливо укрытой медвежьей шкурой постели, Отто фон Кирхгейм, неотрывно глядя на выбеленный известью деревянный потолок, вспоминал, вспоминал, вспоминал…

Так, вспоминая, рыцарь каждый раз зорко всматривался в стремительно приближающийся трёхцветный щит. Тщательно целился остриём копья в уязвимое место между «четырёх гвоздей» и, вроде бы попав точно туда, вдруг увидал трибуну, которая почему-то летела куда-то вниз, потом пошедшие в сторону конские уши, а затем сразу наступала темень…

Дальше, точно так же в который раз вспоминалось, как, придя в себя, он лежал на песке, сброшенный под конские копыта, и рядом уже нет ни щита, ни копья, а малейшее движение отдаётся болью во всём теле. А ещё позднее любая попытка подняться или желание хотя бы сесть были напрасны, заполняя сознание рыцаря страхом бессилия…

Отто фон Кирхгейм понимал: жизнь рыцаря связана с опасностью, и при определённых обстоятельствах можно в любой момент очутиться на земле, но одно дело, когда это случается в общей свалке боя или во время простой стычки, и совсем другое, когда падение есть следствие собственных неудачных действий или явного превосходства противника…

Однако даже не это больше всего мучило Отто фон Кирхгейма. Уже лёжа на постели, комтур узнал, что против него выступал не поляк, а венгерец, который по сравнению с ним был пожилым человеком. И уж совсем нестерпимым для гордости крестоносца было то, что его противник особо отличился не где-то там, а именно при Грюнвальде…

Скрип дверей заставил комтура повернуть голову. Он увидел, что в комнату входят сразу два лекаря, и вздохнул. Тем временем эскулап, что всё это время пользовал Отто фон Кирхгейма, поприветствовав рыцаря, представил своего спутника:

– Вот, пане рыцарь, как видите, я пришёл не один. Со мной вас посмотреть пришёл учёный лекарь, пан Цих, он закончил университет в Болонье…

Учёный лекарь сразу уселся на краешек комтурова ложа, ощупал со всех сторон тело рыцаря и, похоже не найдя ничего угрожающего, удовлетворенно хмыкнул. Потом, обращаясь к коллеге, спросил:

– Лекарь-банщик смотрел?

– Да, – с готовностью откликнулся тот. – Сразу после падения.

Услыхав, что раздражающее его поражение назвали простым падением, Отто фон Кирхгейм недовольно сморщился, и это не прошло незамеченным. Лекарь Цих внимательно посмотрел на рыцаря и поинтересовался:

– Скажите, участие в турнире – главная цель вашего приезда в Краков?

– А какое это имеет значение? – насторожился комтур.

– А то, – спокойно пояснил лекарь Цих, – что весёлость – одно из трёх условий здоровья, а я вижу, пана рыцаря что-то угнетает. Я понимаю, произошла неприятность, но если это цель не главная, то случившимся следует пренебречь. Вот, скажем, если пан рыцарь куда-нибудь торопится, а его конь захромал. Тогда надо сменить коня – и всё разрешится. То будет уже не такое важное, а просто побочное дело. Пан рыцарь понимает, о чём я?

– Да, – коротко ответил комтур.

Выходило, что лекарь предлагал ему считать поражение на турнире второстепенным делом… И вдруг он осознал, что до определённой степени это действительно так. Выражение лица комтура неуловимо сменилось, и лекарь Цих проницательно усмехнулся.

– Думаю, пан рыцарь понял меня… – И уже снова обращаясь к коллеге, закончил: – Поскольку переломов нет – продолжайте растирание, а против возможных последствий рекомендую ладанку.

– Мне кажется, будет лучше, если не простую, а со святыми мощами… – высказал и своё предположение лекарь комтура.

– Именно так, – подтвердил пан Цих и, благожелательно улыбнувшись рыцарю, встал…

Отто фон Кирхгейм расслаблено вытянулся на ложе, однако отдохнуть ему не дали, так как почти сразу в комнату заглянул слуга и сообщил:

– Какой-то купец хочет говорить с паном рыцарем…

– Что за купец? – сердито дёрнулся комтур и, неожиданно не ощутив никакой боли, вслух переспросил сам себя: – Купец?.. Ну пусть зайдёт…

Слуга исчез, и вскоре в комнату зашёл посетитель. Судя по богатому одеянию, этот купец был не из бедных, и потому комтур достаточно вежливо спросил:

– В чём дело?

Не отвечая, человек подошёл ближе, наклонился и негромко произнёс:

– Divide et impera.

Эта опознавательная фраза меняла дело, и Отто фон Кирхгейм уже совершенно иначе сказал:

– Я слушаю…

Не ожидая приглашения, купец сел на лавку и наконец-то назвался:

– Я Теодор Мозель, купец из Любека. Тут по делам. Под Троками я был ограблен разбойниками.

Что за дела могли завести ганзейского купца так далеко на сухопутье, комтур вроде бы догадывался, однако, услыхав про какое-то там ограбление, несколько удивился:

– А с чем, собственно, вы ко мне?

– Дело в том, что я хочу увидеть князя Витовта, – спокойно пояснил Мозель и добавил: – Мне известно, что пан рыцарь собирается в Луческ. Прошу разрешения ехать с вашим отрядом.

– К сожалению, пока это невозможно, – искренне вздохнул комтур. – Как видите, пока мне приходится лежать.