Читать книгу - "Персидское дело - Сергей Булыга"

И вскоре стало понятно, Кирюхин сказал, что это не совсем народ, а это тюфенгчи, то есть тамошние персиянские стрельцы с пищалями. А один из них, как рассмотрел Маркел, был без пищали, но зато в чалме. Юзбаши, сразу подумалось, их сотник, и повернулся к Кирюхину. Но Кирюхин никого вокруг не замечал, а только смотрел на берег.

А на берегу, и теперь это уже хорошо было видно, тюфенгчи выстроились в линию, юзбаши что-то зычно скомандовал, тюфенгчи вбили в землю сошки, запалили фитили и изготовились. Кирюхин тихо матюкнулся, а после громким голосом велел табанить. Потом сушить вёсла. А ветер опять стал попутным, бусу несло на берег, нет, даже сразу к причалу. А причал там был длиннющий, и он уходил прямо в море, саженей, может, на полсотни.

А тюфенгчи продолжали целиться!

А Кирюхин уже открыл рот, уже хотел было что-то скомандовать…

И вдруг закричал:

– Шестак! Ивашка! – и начал махать рукой, показывать.

Маркел глянул туда, куда показывал Кирюхин, и увидел человека, одетого по-персиянски. Человек очень спешил – он подбежал к юзбаши и что-то сказал ему, юзбаши повернулся к тюфенгчам, указал рукой на землю, и те опустили пищали. Кирюхин скомандовал чалиться. Буса стала подгребать к причалу. Кирюхин повернулся к Маркелу и сказал:

– Вот уже не думал кого встретить, а тут на!

А тот человек уже поднялся на причал и быстрым шагом пошёл к бусе.

– Кто это? – спросил Маркел.

– Шестак Иванов, – сказал Кирюхин. – Я же говорил, что он тебя найдёт! И так по-моему и вышло!

Маркел снова посмотрел на Шестака. Шестак шёл по причалу и улыбался. На Шестаке была персиянская барашковая шапка, персиянский архалук, персиянские узконосые башмаки без задников, да и сам Шестак был очень загорелый, почти чёрный.

– Тебя сразу не узнать! – крикнул ему Кирюхин.

Шестак засмеялся, оскалился. Зубы у него были большие, жёлтые. Кирюхин сошёл на причал. Маркел подумал и тоже сошёл. Шестак подошёл к ним и остановился, продолжая улыбаться.

– Здорово живём! – сказал Кирюхин.

– Здоровы и вы, – сказал Шестак. – Чего так смотрите?

– А чего тут столько войска? – спросил Кирюхин. – Случилось что-нибудь?

– Как не случиться, – ответил Шестак. – Здесь всё время что-нибудь случается. Но об этом после.

И он обернулся к юзбаши и закричал ему что-то. Юзбаши закивал головой, крикнул своим стрельцам, правильней – тюфенгчам, и те погасили фитили, вытащили сошки, убрали пищали.

– Это не на вас они пришли, – сказал Шестак вполголоса. – Забунтовали гилянские люди, вот его шахское величество и осерчал. И нарубил голов ого как! И ещё будет рубить. А вы, я чую, опять за слоном?

Кирюхин, ничего не говоря, развёл руками. Шестак посмотрел на Маркела. Маркел ничего не ответил. Тогда Шестак спросил:

– Маркел Петрович? От князя Семёна?

Маркел кивнул, что от него.

– Это дело не беда, – сказал Шестак, опять оскалившись. – Слона тебе уже нашли и приготовили. Даже три слона, на выбор. Приходи и забирай.

– А приходить куда? – спросил Маркел.

– Это здесь недалеко, – сказал Шестак. – Это вон за той горой. – И он указал себе за спину. – Там их главный город Казвин, и это семь ночей пути, потому что ночью ехать не так жарко, а днём ездить – это легче помереть. Ну да хватит языки чесать, а то Музафар уже сердится. Айда к нему!

И Шестак, развернувшись, пошёл по причалу обратно, к тюфенгчам. Маркел и Кирюхин пошли за ним следом.

И Музафар, тот самый юзбаши, тоже пошёл им навстречу, а за ним шли два тюфенгча. Так они, те и другие, прошли ещё навстречу и остановились.

А дальше было так: Музафар приложил руку к сердцу, поклонился и что-то сказал, обращаясь к Маркелу. Шестак перевёл:

– Он говорит, что он, верный слуга шахский, Музафар Дарьюш-ага, рад тебя видеть, о посол великого и могучего государя царя и великого князя Феодора Ивановича.

– Скажи ему: я не посол, – сказал Маркел.

– Скажу обязательно, – пообещал Шестак, повернулся к Кирюхину и что-то спросил у него. Кирюхин что-то ответил. Кирюхину легко, с досадой подумал Маркел, Кирюхин по-персидски знает…

Но тут Музафар опять повернулся к Маркелу и что-то кратко сказал, а Шестак перевёл это вот как:

– Он говорит, что он простой аскер и поэтому он может только сражаться во славу своего непобедимого и бесподобного государя, а для того, чтобы решать великие дела, у его повелителя имеются другие, более важные слуги, поэтому, он говорит, он может только оберегать тебя, а для всего остального он сегодня же пошлёт в ближайший город гонца, и тогда все твои дела будут решены одним быстрым словом. Так он сказал!

И Шестак поклонился. За ним сразу поклонился Музафар. Маркел посмотрел на Кирюхина. Кирюхин утвердительно кивнул.

– Пусть будет так, – сказал Маркел.

Шестак быстро это перевёл. Музафар заулыбался и сказал, а Шестак перевёл это вот как:

– Сейчас он пошлёт одного человека в город, а там, в городе, есть князь, которому шах доверяет, и этот князь завтра утром приедет сюда, и ты будешь с ним говорить по поводу вашего общего дела.

– Но я не могу так долго ждать, – сказал Маркел. – Меня послал мой царь к вашему царю! Разве мы может делать так, чтобы цари нас ждали?

Сказав это, Маркел замолчал и посмотрел на Шестака. Но и Шестак тоже молчал.

– Чего ты ничего не говоришь? – спросил Маркел.

– А чего мне это говорить? – сказал Шестак. – Его это не проймёт.

– А ты пройми! – сказал Маркел.

Шестак подумал, почесал затылок и сказал:

– Ну ладно.

И, повернувшись к Музафару, начал говорить. Он говорил долго и громко. При этом он то и дело размахивал руками, показывал в разные стороны, а иногда даже указывал на небо. Музафар слушал его очень внимательно. А когда Шестак наконец замолчал, Музафар ответил ему ровным и негромким голосом, и при этом не очень пространно, если даже не сказать, что коротко. Шестак на эти его речи улыбнулся и сказал:

– Он говорит, что князь прибудет к нам сегодня же. И большего я из него не вытряхну. Или ты ещё чего-то хочешь?

На что Маркел сказал, что больше ничего, повернулся к Музафару и кивнул ему. И Музафар кивнул ему в ответ, после чего развернулся и пошёл к своим аскерам, правильней – к тюфенгчам. Маркел, Кирюхин и Шестак молчали. Потом Кирюхин усмехнулся и сказал:

– И слава Богу! Будем пока учреждаться, а там видно будет.

И обернулся к бусе, и махнул рукой. Стрельцы стали сходить на берег, и Кирюхин повелел им ставить табор. А тюфенгчей, видно, уже не было. Они как ушли за кусты, так и пропали там. И Музафара тоже видно не было.