Читать книгу - "Молитва за отца Прохора - Мича Милованович"

Вдруг откуда-то раздался голос:

– Эй, отец Йован!

Я отозвался.

– Это ты?

– Я. Слышу тебя, но не вижу. Ты кто?

– Я Райко Сретеновичиз Турицы. А кто там с тобой?

– Раде Попович из Тияня.

– Слушайте оба, что я вам скажу.

– Слушаем, говори!

– Овцы спускаются вниз с Милоевичева холма! Сообщите пастухам. Вы слышали меня?

– Слышали и поняли.

Голос Райко замолчал, а Раде меня спросил:

– Отец, ты и правда понял, о каких овцах речь?

– Мне все ясно.

– И про пастухов?

– И это.

А значили эти слова, что болгары вновь спускаются к Тияню, и надо людей предупредить, чтоб попрятались. Мы тут же спустились в село и оповестили жителей. Спасая жизнь, те пустились в бега, оставляя все добро на милость поджигателей. Весь день их дома исчезали в пламени один за другим.

Я очутился возле дома Митро Кулашевича, его жене, как и соседкам из ближайших домов, было приказано приготовить обед для пятидесяти болгар не позже полудня. Времени было мало, и женщины принялись хватать подряд кур, индюшек и гусей и пихать их в печь. Испекли сырный пирог, выставили молодой каймак, зрелый сыр, жареные яйца, вино, ракию. Все было готово к назначенному часу.

Болгары привели музыканта, он заиграл на гармони, и началось веселье, начался пир. Жертвы угощали своих палачей, которые, наевшись и напившись, сожгут их дома. Музыка гремела, пели и плясали, как в те дни, когда справлялись свадьбы. А сейчас я видел красные лица пьяных насильников и перепуганных жителей села.

Да, я думал об этом, доктор. Но от этой идеи быстро отказался. Я понял, что было бы крайне опасно и необдуманно с крестом и иконой появиться перед возбужденными нечестивцами. Я бы только добавил масла в огонь их ярости. Того офицера, который пощадил дом Янко, с ними я не видел.

Но во дворе Митро Кулашевича чудо все же произошло. Наевшись, напившись и навеселившись, болгары удалились. Хозяйство Митрово не тронули, это была неожиданная награда за обед, которым их потчевали в его доме.

В те дни люди часто заходили ко мне посоветоваться, обсудить те несчастья, которые на нас навалились. Однажды ко мне пришли Живорад Шипе тич из Граба и Младомир Стеванович из Горачичей, два порядочных набожных человека. Они предложили организовать крестный ход с хоругвями у освященного дуба на Вилином поле. Идея мне понравилась, и я сразу согласился, хотя обычно крестные ходы совершаются с первого дня Пасхи до воскресенья после Троицы. Но при наших несчастиях мы должны были совершить это богоугодное деяние. Тот дуб был далеко от населенных мест, в укромном месте, заслоненный со всех сторон лесом, вне досягаемости наших гонителей.

Итак, мы собрались в воскресенье при молодом месяце и с рассветом тронулись в путь. Пока день занимался над Драгачевом, вереница паломников под тихое бормотание молитвенных стихов – хоругвеносцы обращались к Богу – двигалась к Вилиному полю. Впереди я с крестом в руке, за мной люди с большими крестами, иконами и хоругвями. Слева и справа, спереди и сзади шли караульные, готовые предупредить об опасности.

Когда над горными вершинами показался алый круг солнца, мы дошли до освященного дуба. Там мы начали обряд. Шествие с пением трижды обошло вокруг дерева слева направо. Мы окропили дуб вином, женщины обвязали ствол красными нитками и продели в них цветы, колосья и плоды. Затем мы разрезали праздничный каравай, так что каждому достался кусок. Зажгли свечи за живых и за мертвых. Потом один из крестьян обновил крест, вырезанный на коре дуба с западной стороны, чтобы молящийся перед ним стоял лицом на восток. Мы прочитали молитву. Под конец женщины выставили еду, что принесли из дома для молящихся. В завершение я произнес короткую речь, которая звучала примерно так:

«Братья и сестры, мы собрались сегодня на нашем священном месте помолиться Господу, единственной надежде нашей, с просьбой о спасении от зла, которое на нас обрушилось. Только Он может помочь нам. Ежедневно горят наши дома, льется наша кровь, деяниями нечестивыми враги наши прогневили самого Господа.

Но мы в эти тяжкие дни должны найти в себе силы выстоять. В этой лавине злобы мы должны оставаться людьми, не должны замарать грехом свои души, свою честь замарать, не дайте ненависти завладеть вашими сердцами. Слава Господу Богу нашему и да святится имя Его».

После этого все потянулись к угощению, приготовленному женщинами. И тут произошло то, что я пронес в памяти через всю мою долгую жизнь, то, что во многом определило мою дальнейшую судьбу.

От большой группы хоругвеносцев отделился человек, одетый как и все остальные наши крестьяне. Он был мне незнаком, хотя я знал практически всех. Он произнес слова, которые я не понял, мне даже показалось, что он говорит по-болгарски. Откуда бы появился болгарин среди нас, удивился я. Но вскоре все разъяснилось. Он спросил меня, узнаю ли я его, я ответил, что никогда его раньше не видел.

Оказалось, что он – тот самый поручик, который не стал сжигать дом Янко Поповича в Тияне! Офицер сказал, что икона Христова распятия, которую я ему показал, подействовала на него чудесным образом, она лишила его возможности творить злые дела. Если бы он смел, он хотел бы меня заключить в объятья и расцеловать.

Услышав это, я был потрясен. И, конечно же, обрадован. Все закружилось у меня перед глазами: святой дуб, люди, поля и леса вокруг. А он продолжал говорить. Рассказал, что зовут его Цветан Самарджиев, имеет чин поручика, но главное, что повергло меня в изумление, это то, что он родился у подножья Ловчанских гор в центральной Болгарии, что крестили его в храме Христа Спасителя и что он лично знает отца Иоаникия! От этих слов я просто онемел, один Господь Бог может так соединить судьбы людей! Все для того, чтобы перевести их через пропасть ненависти и примирить Своим светлым именем. Такое скрещение наших земных дорог может произойти только по воле Всевышнего. И это случилось, когда мир погряз в грехах как никогда ранее.

Тем летним утром на Вилином поле передо мной стоял человек, крещенный под кровом храма, в котором я когда-то нашел спасение и был по-братски принят игуменом и монахами. Я смотрел в глаза солдата, которого послали убивать мой народ, а он вместо этого покаянно просит принять его как брата!

Бранко спросил, насколько его руки измараны сербской кровью, и тот ответил, что всегда прикладывал все усилия, чтобы его подразделение в составе карательной экспедиции причинило как можно меньше зла. Но под бдительным оком своих командиров многого он не сумел избежать.

Поручик сказал мне, что не хочет возвращаться в ряды палачей, в орду поджигателей, и попросил разрешения прийти ко мне в церковь на исповедь. Я согласился при условии, что он действительно покончил со своей преступной деятельностью и от всего сердца жаждет прощения Господа. Он это подтвердил. Я предложил ему прийти в церковь на Волчьей Поляне на следующий день. Так закончился наш разговор на Вилином поле.