Читать книгу - "В поисках своего дома - Андрей Ветер"

Феттермэн вздохнул и вернулся к окну.

— Какая холодная осень, джентльмены. Впрочем, уже ноябрь, почти зима. Что до краснокожих, то я рассчитываю на то, что скучать мы будем недолго. Я полагаю, что в ближайшее время Кэррингтон отправится в форт Рино. Тогда я возьму сотню человек и проеду через всю страну Сю, чтобы навсегда загнать этих животных в их вонючие норы.

— Вы меня обнадёжили, — подобрал свой револьвер Бизби. — Пойдёмте-ка пока в столовую, хочется глотнуть кофе.

5

Мороз обжигал лицо, и пар, валивший из лёгких, казалось, застывал в воздухе мириадами ледяных иголок. Было настолько холодно, что индейцы, обычно спокойно переносившие мороз, в этот раз надели шкуры бизонов шерстью вниз, натянули поверх шерстяных ноговиц высокие меховые мокасины. К сёдлам многих лошадей мужчины приторочили ещё и одеяла. Мороз крепчал, но не мог остановить войну. Индейцы широкой тёмной лентой растянулись вдоль Долины Сурков.

Процессия в две тысячи человек двигалась без спешки, в строгом порядке. Вместе с Лакотами ехали Шайены, решившие в военное время не оставаться в стороне, и Арапахи. Бак Далёкий Выстрел, сын мужественного воина по имени Жёлтая Птица, смелый воин Оглалов из родовой группы Неистовой Лошади, ехал возле этого молодого военного вожака. Рядом молча ехали, прокладывая в глубоком снегу дорогу, Жёлтая Птица, Пёс, Горб, Прыгающий Орёл. Поодаль угадывалась в темноте могучая фигура Человека-Который-Ходит-Посередине.

Глубокой ночью индейцы остановились лагерем, поставив маленькие походные палатки. Из круга, где расположились Миниконжи, выдвинулась группа людей. Бак разглядел всадника, голова которого была плотно обмотана чёрным одеялом.

— Это уинкте, мужчина-женщина, приехавший с Шайелами, — сказал Пёс, — его посылают собирать образы убитых врагов.

Мужчины, выбравшие женский образ жизни, пользовались среди равнинных племён особым положением и считались чудом природы. К ним часто обращались за предсказаниями и безоговорочно верили их снам.[16]

Мужчина-женщина ехал, не видя дороги и заставляя лошадь скакать зигзагами по склону холма. Слышно было, как он свистел под одеялом в свисток из орлиной кости. Из лагеря доносилась священная песня под удары барабана. Мужчина-женщина закричал издалека, что поймал солдат.

Увязая в снегу, он вернулся к Лакотам и протянул руки. В свете костра его обмороженные красные ладони казались неживыми. На них плясали крохотные тени людей. Тени корчились и как бы сыпались с ладоней в снеговую бездну.

— Я принёс по десять Бледнолицых в каждой руке, — донёсся из-под одеяла его голос. Лакоты дружно зашумели, размахивая руками и раскрашенным оружием.

Они не были довольны. Слишком много собралось племен для военных действий, чтобы воины могли согласиться на жалкий десяток поверженных врагов. И уинкте торопливо поднял свои обмороженные руки вверх, показывая, что он не настаивает на первом пришедшем видении. Он был готов ехать за новыми жертвами. Тени тех, кому суждено было назавтра погибнуть, уже бродили в морозной синеве. Священный мужчина-женщина, распростав руки, погнал своего коня в густую ночь, во весь голос распевая колдовскую песню. Его голос сливался с завыванием ветра и становился похожим на поскуливание изголодавшегося волка. К монотонному пению примешивался размеренный барабанный бой, доносившийся из снежной мглы.

— Нам нужна большая победа! Принеси нам много Бледнолицых!

Пронизывающий ветер вгрызался в лицо, и Бак плотнее укутался в мех. Много индейцев вышло смотреть на человека с одеялом на голове, но он не возвращался. Наконец, свисток смолк, донёсся далёкий голос. Посланник медленно приближался к военному лагерю и раскачивался в седле.

— Много, — пел он торжественно, — много врагов погибнет! Я видел их трупы! Они не помещаются в моих руках!

Лакоты радостно зашумели. Мужчина-женщина принёс добрый знак о завтрашней битве. Воины столпились вокруг посланца, сняли с него чёрное одеяло и надавали разных подарков.

Рано утром индейцы покинули ночную стоянку и, окутанные облаком пара, помчались по направлению к хребту, который назывался Палаточным Следом. Ещё не растаяла серая краска воздуха, а индейцы понемногу уже размещались на местах, откуда, согласно плану, собирались ударить по солдатам.

Неистовая Лошадь закрепил на голове чучело ястреба и широкое орлиное перо, пристроил за ухом крохотный камешек, обмотанный тонкой кожаной нитью, другой камень, с продетым сквозь просверленное в центре отверстие шнурком, подвесил под левой рукой, накинул поверх длинной кожаной рубахи красное одеяло. За спиной у него висел колчан со стрелами и лук, за поясом торчал боевой топор, а в руке молодой вождь сжимал винтовку и имевшиеся в его распоряжении четыре запасных патрона. Он взмахнул рукой, подзывая маленькую группу индейцев. Это был отряд, которому предстояло принять на себя первые пули солдат. Ночью вожди выделили десять воинов для этого задания: два Арапаха, два Шайена и по два воина от каждого из трёх присутствовавших племён Лакотов: Оглалов, Хункпапов, Миниконжей.

Бак и Горб въехали на высокую точку, чтобы разглядеть далёкий форт Фил-Кирни. Здесь ещё стоял лес, трещали на морозе обледенелые деревья, но дальше открывалось голое пространство, где негде было спрятаться. Бак видел, как отряды индейцев осторожно продвигались между пологими холмами, стараясь держаться тех немногих бугристых складок местности, которые скрыли бы их от глаз солдат.

— Здесь трудно оставаться незамеченными, — проговорил Бак. — Боюсь, что Длинные Ножи обнаружат нас прежде времени.

Нахмурившийся Горб молчал, кутаясь в бизонью шкуру.