Читать книгу - "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов"

его современников». Нет ничего более невыносимого для японца, чем неопределенность своего статуса, ведь с самого рождения каждый из них точно знает свое положение в семье, обществе, стране. Но в США нет схожего представления об иерархии и «своем месте», что, кстати, вызывало у японцев презрение. Воспринять американские принципы – это разрушать основы, связывающее общество воедино.

Теперь, в условиях оккупации, все пребывали в растерянности. Единственной путеводной звездой оставался император. Все привычное было сметено, преобразовано или отдано на милость победителя.

Для изучения состояния японской и китайской экономики был командирован Эдвин Локк. После разговора с Макартуром в Токио Локк писал Трумэну 19 октября: «Генерал Макартур придавал большое значение влиянию России на японские дела, выражая озабоченность „подпольной коммунистической агитацией“ в Японии. Многие из так называемых либеральных элементов Японии являются коммунистическими, заявил он, и, по его мнению, японский коммунизм управляется из Москвы».

Карл Комптон, президент Массачусетского технологического института, также был отправлен в Японию – с миссией изучить технические новинки и достижения японских ученых и инженеров. По возвращении в Вашингтон его принял президент, который остался весьма доволен услышанным.

«Мы все были очень удивлены, – сообщал Комптон, – явным отсутствием злобы и стремлением практически всех японцев, с которыми мы имели контакт, помочь нам и показать, что они делали. Мы приписывали это нескольким факторам, таким как (а) комплекс неполноценности, который побуждает их искать признания и оценки своих достижений, (b) тот факт, что император приказал им сотрудничать и, следовательно, они могли это делать без чувства позора или нелояльности, (с) тот факт, что они фактически были нацией рабов при феодальной системе, в которой военные были властителями. Таким образом, рядовой гражданский человек в Японии был переведен в повиновение от одного сюзерена к другому, в данном случае к нашим собственным оккупационным силам. Для многих из них этот сдвиг означает очень мало при условии сохранения возможностей для получения средств к существованию при новом режиме. Генерал Макартур подчеркивает этот последний фактор».

Дважды – 17 сентября и 19 октября – Трумэн передавал через Маршалла приглашения Макартуру вернуться в США, чтобы ему могли оказать воинские почести за победы на Тихом океане. Но Макартур оставался в Японии. 18 сентября он перенес свою главную ставку в Токио. Верховное командование союзными оккупационными войсками разместилось в бывшем штабе Токийского округа японской армии. Через девять дней туда нанес визит император Хирохито.

Все в этом визите было беспрецедентным. Император до этого вообще никуда с визитами не ездил, ездили к нему. Император был в цилиндре, визитке и полосатых брюках, впервые появившись на публике в гражданской одежде. С ним были главный камергер, переводчик и врач. Хирохито била заметная дрожь. Макартур подумал, что император явно чего-то боится.

– Очень, очень рад вас видеть, сэр! – приветствовал его Макартур.

Удивлены были все. И божественный тэнно, к которому впервые обратились «сэр». И подчиненные Макартура, которые в первый раз услышали, чтобы хамоватый генерал сказал кому-то «сэр». Хирохито произнес:

– Я прибыл к вам, генерал Макартур, чтобы представить себя на суд власти, которую вы представляете. Перед вами тот единственный человек, который несет ответственность за каждое политическое и военное решение и за те действия, которые совершил мой народ на войне.

Это привело генерала в замешательство. «Этот смелый поступок взять на себя ответственность, чреватую смертью, – писал Макартур, – ответственность, подкрепленную фактами, которые были мне прекрасно известны, что потрясло меня до глубины души».

Хирохито, более не обожествляемому новыми хозяевами Японии, милостиво разрешили остаться императором.

Четвертого октября японскому правительству вручили директиву Штаба оккупационных войск об «отмене ограничений в отношении политических, гражданских и религиозных свобод». Директива требовала ликвидировать все ограничительные законы, в том числе запрещавшие критику императора и устанавливавшие нормы общественного порядка, распустить спецслужбы, уволить министра внутренних дел и руководство всех силовых структур.

Оккупационные власти 11 октября приказали выпустить из тюрем около трех тысяч политзаключенных, предоставить избирательное право женщинам, перестроить систему образования, провести «демократизацию экономики», создать профсоюзы.

Началось партийное строительство. Руководители распущенных довоенных партий создали Либеральную партию, Японскую консервативную партию и Прогрессивную партию, выступавшие за сохранение японской государственности и против усиливавшихся коммунистов. 1 декабря состоялся IV съезд разгромленной в середине 1930-х годов Компартии Японии – первый легальный съезд японских коммунистов. На выражение интересов крестьянства претендовала Партия сотрудничества. Социалистическая партия возникла в результате объединения довоенных социал-демократических групп.

Лидирующее положение Либеральной партии (которая станет Либерально-демократической и правящей до настоящего времени) – с американской помощью – определилось достаточно быстро. Сформировалась «правящая тройка», включавшая лидеров ЛДП, высшего эшелона госчиновников и ведущих деятелей делового мира, которых объединяла идея «возрождения Японии на новой основе». Стратегический курс формирующейся новой правящей группировки был сформулирован Ёсидой Сигэру, возглавлявшим несколько японских правительств.

В день Нового, 1946, года Хирохито, в соответствии с традицией, представил свои стихи на ежегодный всеяпонский поэтический конкурс.

«Вопреки тому, что сосна занесена снегом,

Она по-прежнему зеленеет.

Людям тоже следует

Быть такими же, как сосна».

Стихи не очень понравились Макартуру. Зато он не мог не приветствовать следующий шаг императора. В этот же самый день, идя навстречу пожеланиям оккупационных властей, Хирохито издал указ, который потряс сами основы японской государственности. В нем говорилось: «Мы стремимся всегда быть рядом с народом и всегда желаем делить с ним его горе и радости. Связи между нами и нашим народом издавна покоились на взаимном доверии и близости. Они не зависят ни от каких легенд и мифов. Они не основаны на ложном понятии, что император обладает божественной сущностью и что японская нация стоит выше всех других наций и ее судьба – править миром».

Таким образом, Хирохито официально отрекся от своего божественного происхождения. Синтоизм был лишен статуса государственной религии. Взамен Макартур разрешил императору проводить богослужебные обряды в честь богини Аматэрасу, что японцы восприняли как косвенное признание чужеземцами безусловного факта божественного происхождения императорской династии.

Американская военная администрация в Японии, не желая провоцировать японцев на беспорядки и сопротивление оккупационным властям, не стала, как в Германии, сама арестовывать военных преступников, подлежавших суду Международного военного трибунала.

Решения об аресте принимались – по представлению американских властей – японским парламентом. Но и после этого будущих подсудимых не конвоировали к месту заключения, а предоставляли им право явиться в суд самостоятельно – в течение 10 суток после объявления им постановления об аресте. 6 декабря 1945 года было вынесено решение о предании суду бывшего главы правительства князя Фумимаро Коноэ. Именно он настоял в свое время на войне против США