Читать книгу - "Паж герцога Савойского - Александр Дюма"

Уходя, Эммануил Филиберт снова бросил взгляд на пленника, и этот взгляд утвердил его в первоначальной мысли, что он будет иметь дело с дворянином.

Он сделал знак старшему из четырех солдат подойти к нему:

— Друг мой, — сказал он, — через пять минут по приказу императора ты доставишь этого человека ко мне в палатку.

Эммануил Филиберт мог бы и не упоминать имени Карла V: все знали, что тот передал ему всю свою власть, да и солдаты любили его и подчинялись беспрекословно, как подчинялись бы самому императору.

— Приказ будет выполнен, ваше высочество, — ответил сержант.

Герцог направился к себе.

Палатка Эммануила Филиберта не была роскошным шатром, разделенным на четыре части, как у императора; это была простая солдатская палатка, перегороженная надвое полотняным занавесом.

У входа сидел Шанка-Ферро.

— Оставайся здесь, — сказал ему Эммануил, — только возьми какое-либо оружие.

— Зачем? — спросил Шанка-Ферро.

— Сейчас сюда приведут человека, покушавшегося на жизнь императора. Я хочу допросить его с глазу на глаз. Посмотри на него, когда он будет входить, ну а если он нарушит слово, которое, несомненно, даст, и попробует бежать, задержи его, но живым, ты слышишь? Очень важно — живым!

— Тогда, — сказал Шанка-Ферро, — оружие не нужно, мне хватит рук.

— Поступай как знаешь, ты предупрежден.

— Будь спокоен, — произнес Шанка-Ферро.

Шанка-Ферро продолжал говорить «ты» своему молочному брату, точнее, тот сам, храня святые традиции детства, потребовал, чтобы Шанка-Ферро говорил ему «ты».

Принц вошел в палатку; там его ждал Леоне, вернее, Леона.

Поскольку он был один и полог у входа за ним опустился, Леона бросилась ему навстречу, раскрыв объятия.

— Любимый, — сказала она, — вот и ты, наконец! При какой ужасной сцене нам пришлось присутствовать!.. Увы! Ты был прав, сказав мне, что по моему волнению и бледности меня можно было принять за женщину!

— Что поделаешь, Леона! Это обычные в жизни солдата сцены, и ты уже должна была к ним привыкнуть.

Потом, улыбнувшись, он добавил:

— Посмотри на Шанка-Ферро и бери с него пример.

— Как ты можешь говорить такие слова, Эммануил, да еще смеясь? Шанка-Ферро — мужчина; он любит тебя так сильно, как только мужчина может любить мужчину, я это знаю; но я, Эммануил, люблю тебя сильнее, чем могу выразить, люблю, как то, без чего нельзя жить! Я тебя люблю так, как цветок любит росу, как птица любит лес, как заря любит солнце… С тобой я живу, я существую, я люблю! Без тебя меня нет!

— Возлюбленная моя, — сказал Эммануил, — да, я знаю, что ты изящество, преданность и любовь в одном лице; я знаю, что, находясь рядом со мной, ты на деле внутри меня; вот почему между нами нет ни недомолвок, ни тайн.

— Почему ты мне это говоришь?

— Потому что сейчас сюда приведут человека, потому что этот человек — страшный преступник, которого я собираюсь допросить, потому что, может быть, — кто знает? — он сделает важные признания, касающиеся весьма значительных особ. Пройди на другую половину палатки. Если хочешь, слушай. Я знаю: то, что я услышу, я услышу один.

Леона чуть заметно пожала плечами.

— Кроме тебя, — сказала она, — что значит для меня весь мир?

И, послав своему возлюбленному воздушный поцелуй, девушка исчезла за занавесом.

И вовремя: пять минут прошли, и с истинно военной точностью сержант ввел арестованного.

Эммануил ждал его, сидя так, чтобы быть в тени. Скрытый тенью, он смог в третий раз рассмотреть убийцу — подольше и повнимательнее.

Это был человек лет тридцати — тридцати пяти. Роста он был высокого, а черты его лица были столь благородны, что его маскировка, как уже было сказано, не помешала Эммануилу Филиберту с первого взгляда узнать в нем дворянина.

— Оставьте нас одних, — сказал принц сержанту. Приученный беспрекословно повиноваться, тот вышел, уводя за собой трех своих солдат.

Пленник обратил на Эммануила Филиберта живой и проницательный взгляд.

Эммануил поднялся и подошел к нему вплотную.

— Сударь, — сказал он, — эти люди не знали, с кем имеют дело, и потому связали вас. Вы дадите мне слово дворянина не пытаться бежать, и я вам развяжу руки.