Читать книгу - "Чемодан пана Воробкевича - Ростислав Самбук"

— Иди уж, иди, — отпустил куренной, — и не забудь все растолковать там…

— Слава Иисусу, еще память не отшибло!

Отец Андрий ушел, Гроза и Отважный остались. У Дмитра затекла нога, но он боялся пошевельнуться.

— Куда мы сейчас? — спросил Отважный.

— Переспим в тайнике, а вечером на хутор к Бабляку. Он кабана заколол… В десять пусть ребята соберутся. Выпьем понемножку, потому что в дороге — ни–ни! Сам пристрелю, если увижу пьяного!

— Не привыкли ребята…

— Ничего, два–три дня потерпят. Двинемся к границе — полегчает. Леса в Карпатах — ого–го, не то что наш отряд — дивизия затеряется!

— Хотел я у тебя спросить… — вкрадчиво начал Отважный.

— Ну?

— Что это за чемодан, если не секрет?

— Документы какие–то, очень нужны самому Бандере…

— Вот я, ей–богу, и думаю, — осторожно, как бы рассуждая вслух, продолжал Отважный, — прорвемся мы через границу, кровью зальем дорогу, а там что? Кто добыл чемодан? Те двое… Им и почет…

— К чему это ты?

Отважный покашлял:

— Так… Ни к чему… Но несправедливо…

Гроза тихо засмеялся:

— Думаешь, я твоих мыслей не знаю? А может, я раньше тебя подумал? Говори уж, не таись…

— Тех двоих… — Отважный даже задохнулся, — в расход! Сами пробьемся с чемоданом через Бескиды. Отряд завяжет бой с пограничниками, а мы… Я там такие тропинки знаю…

— Голова! — с уважением сказал Гроза. — Но, — он, должно быть, схватил Отважного за грудки, потому что тот испуганно охнул, — я тебя насквозь вижу! Попробуешь обдурить — придушу, как котенка!

— Я никогда не думал…

— И не думай!

— Бог свидетель.

— Хватит, — смягчился куренной, — теперь слушай внимательно. Всякое бывает, может, нам не удастся прорваться в Путятичи. Соображаешь?.. В таком случае надо предупредить тех… Я с ними договорился…

У Дмитра совсем онемела нога, чуть–чуть шевельнулся, вытягиваясь. У Отважного был собачий слух, сразу насторожился:

— Слышишь?

— Что?

— Шуршит…

— Мышь, — спокойно ответил Гроза, но прислушался. — Мышь, — повторил уверенно. — Ну что ж, идем… — Встал, покашлял. — Пока темно, доберемся до тайника.

— Как договорился со Сливинским? — спросил Отважный.

— Следует сделать так… — Гроза снова закашлялся, и, когда приступ кашля прошел, они отошли настолько, что Дмитро ничего не услышал.

Дмитро потянулся, выглянул из своей ямки. Еще темно, и ничего не видно — ушли… Теперь стог казался ему западней. Дмитро съехал на землю и пошел на хутор. Перелез через забор и тихо, чтобы не услышал пес, шмыгнул на сеновал — утром отец Андрий встретит его тут. Лег на рядно и задумался.

Он не любил Отважного, зная его жестокость и подлость. Догадывался: Каленчук в любой момент может предать товарища. Но куренной Гроза — вот тебе и «борец за свободу»! Значит, все его слова и обещания — ложь, чистейшая ложь, рассчитанная как на туповатого Грицка Стецкива, так и на него — украинского интеллигента, как любил называть его Гроза, хвалясь, что все слои населения поднялись на борьбу с большевиками. Гроза согласен пожертвовать всем отрядом, чтобы перейти с Отважным границу. Спасает свою шкуру — низкая душа, трус и предатель… Дмитро обзывал куренного последними словами — обида душила его.

Казалось, все одинаковые, совсем одинаковые — и хитрый, внешне простоватый Гроза, и вроде бы интеллигентный Сливинский, и умный, жестокий Отважный. А он, Дмитро Заставный, вместе с ними, и чем он отличается от остальных? Такой же бандит с автоматом, и неизвестно, кто больше виноват — тупой Стецкив или он, кичащийся знанием «Одиссеи» и рассуждающий о гуманности их борьбы…

Дмитру сделалось так тоскливо, что захотелось умереть. Считая себя мстителем, борцом за справедливость, думал, что такие же и рядом с ним, а оказалось… Шкурники, поднявшие оружие ради собственного благополучия и готовые перегрызть горло друг другу.

Они — шкурники, а он? Кто же он? — сверлило мозг и обжигало грудь.

И что дальше? Его жизненный путь обрывался здесь, на сеновале, впереди не было ничего. В отряд он не мог вернуться, даже мысли не было об этом. А для тех кто он? Бандит, бандеровец, убийца! И они правы: обыкновеннейший убийца…

Скрипнула дверь: работник принес кувшинчик молока, хлеб и еще какую–то еду.

— Его милость, — сказал он, — наказали, чтобы вы никуда не выходили. Они потом сами зайдут сюда…

Взял–таки священник! Взял деньги, зная, что награбленные. Деньги не пахнут, как сказал кто–то. Кто же это сказал? Дмитро опорожнил кувшинчик. Холодное молоко немного остудило его — отрезвел.

Правда, что же делать? Ночью Гроза пойдет на Злочный, а священник через несколько часов поедет в город. Сливинский с Хмелевцем найдут отряд и… Постой, мелькнула мысль, а чемодан! Чемодан, из–за которого перешли границу? Он очень ценен, если уж сам Сливинский все поставил на карту из–за него!

Дмитру захотелось вскочить и куда–то бежать, чтобы навредить Грозе и Сливинскому. Но сразу одернул себя. Кто тебе поверит и кто вообще станет с тобой разговаривать? Резанут из автомата так, как ты в свое время… Ну что ж, может, это и справедливо…

Но чемодан! И Гроза с Отважным! Еще не один упадет, скошенный пулями, пока они на свободе! И не стоит ли попробовать хоть как–то искупить свою вину? Хоть умрет не последним подонком…

Вдруг подумал: а что, если просто уехать куда–нибудь? Никто не знает, где он околачивался полгода, всегда можно что–нибудь придумать — кто его будет проверять? Поехать куда глаза глядят — страна большая — и начать новую жизнь.

Сначала эта идея показалась спасительной, даже обрадовался. Но ведь он всегда считал себя порядочным человеком и гордился этим. Будет ли такой поступок порядочным? И не будет ли его всю жизнь грызть совесть?

Провалялся полдня, так и не зная, на что решиться. Священник, наверное, уже отобедал, потому что Ганя кричала работнику, чтобы запрягал. Сейчас явится сюда. Отец Андрий действительно заглянул на сеновал, близко не подошел: был одет и не хотел пачкаться. Окликнул:

— Где ты, Дмитро?

Заставный высунул голову.

— Куренной приказал, чтобы ты вечером отправился на Овчарову Леваду. Будешь ждать его там.

«Знаю», — чуть не сорвалось с языка, но вовремя спохватился.

— Угу… — пробормотал он.

Священник, не прощаясь, прикрыл за собой дверь. Теперь он сядет в бричку и завтра утром будет в городе. И чемодан…

Дмитро больше не колебался. Выглянул в оконце под крышей и, увидев, что бричка сворачивает на проселок, полез в дальний угол сеновала. Там, под сеном, прятал автомат с запасным диском — часто ночевал на сеновале, приходя сюда безоружным, и держал автомат на всякий случай. Решил: явится со своим оружием и сдаст его, чтобы не подумали, что он жалкий трус и пришел с повинной, потому что нет другого выхода…