Читать книгу - "Танго с берегов Ла-Платы. История, философия и психология танца - Сергей Юрьевич Нечаев"

производили. Вычитая активность мозга, вызванную простым напряжением мышц, из активности во время «танца», ученые смогли выявить у тестируемых области мозга, необходимые для того, чтобы направлять ноги в пространстве и создавать конкретные последовательности движений.

Как и предполагалось, вычитание позволило исключить из рассмотрения многие базовые моторные области мозга. Однако осталась та часть теменной коры, которая участвует в восприятии пространства и ориентации в нем. Во время танца восприятие пространства преимущественно кинестетическое (от греческих слов «kinetikos» — относящийся к движению и «aisthesis» — ощущение, чувство): люди ощущают положение своего туловища и конечностей в любой момент времени, даже если глаза закрыты, что становится возможным благодаря сенсорным образованиям в мышцах. Эти органы передают в мозг информацию об угле поворота в каждом суставе, о натяжении каждой мышцы, и на этой основе мозг создает отчетливое представление о положении всего тела и его частей.

Нет смысла вдаваться в сложные для понимания подробности. Главное — были выявлены области мозга, необходимые для синхронизации движений с музыкой. Была найдена часть мозжечка, служащая своего рода «дирижером».

О чем все это говорит? Это говорит о том, что управлять своим телом в пространстве точно, ритмично и выразительно, да еще и удерживать при этом равновесие, чрезвычайно трудно. Но что удивительно: при танце активируется двойник центра речи, располагающийся в правом полушарии головного мозга. Работа ученых показала, что выражение «язык танца» — не просто метафора. А отсюда версия: возможно, движение представляло собой некую форму языка (коммуникации), существовавшую задолго до того, как наши предки впервые заговорили вслух. Жестовое общение — это полноценный язык, это самый непосредственный способ общения друг с другом. А связь между танцорами возникает через прямовосприятие движений друг друга «зеркальным» образом — отсюда вытекает синхронность в танце.

Проще говоря, танец напоминает язык, так как он имеет «словарный запас» (танцевальные движения) и обладает «грамматическими правилами» (системой объединения движений). Танец представляет собой фундаментальную форму самовыражения людей. Этот «жестовый» язык развивает моторику, имеет огромные возможности «изображать» и «подражать». Танец развивает зону головного мозга, чрезвычайно важную для обучения и необходимую для распространения культуры. Танец очень помогает в процессе самопознания. Через танец пробуждаются природная телесность и ее целительный потенциал. Танцы благоприятно действуют на работу головного мозга. Например, у людей, которые в пожилом возрасте увлекаются танцами, увеличивается объем и улучшается работа гиппокампа — отдела головного мозга, который отвечает за работу памяти и координацию движений.

Любой человек хочет жить долго и не сталкиваться с болезнями. Физическая активность — это очень важно для достижения этой цели. Как показало наше исследование, танцы — это прекрасный способ поддержать здоровье тела и помочь работе мозга.

КАТРИН РЕХФЕЛЬД, немецкий нейрофизиолог

Самовыражение движением

Для кого-то танго — это способ социального общения, для кого-то — состязательный вид спорта, для кого-то — вид искусства. Но в любом случае, танго — это самовыражение при помощи движений, и тело является основным инструментом этого самовыражения.

Суть не в «что», не в па, не в последовательности шагов, а в том, «как» выполнен простой шаг. Это «как» имеет диапазон от «божественно» до «невыносимо убого». И это «как» не принадлежит кому-то одному: каждый из пары «поэтически» или «эстетически» воспринимает, то есть чувствует-ощущает и себя, и другого, и то, что «между».

ИГОРЬ ЗАБУТА, психотерапевт, преподаватель танго

Британский философ и социолог Герберт Спенсер в своей статье «О грациозности», опубликованной в 1891 году, анализируя различные движения (в том числе и танцы), пришел к заключению, что «грация, по отношению к движению, означает движение, которое производится с экономией мышечной силы».

Справедливость такого заключения станет очевидной, если мы обратим внимание на тот, например, факт, что опытный танцор, совершающий более грациозные движения, чем танцор неумелый, тратит в одинаковое время гораздо меньше сил. То же самое можно наблюдать и по отношению к гимнастическим упражнениям и ко всякой деятельности вообще. Грация по отношению к позам и движениям — это экономия мышечной силы.

По мнению Спенсера, понятие о грации «имеет свое субъективное основание в сочувствии (симпатии)». Когда мышечные движения человека насильственны или неловки, тогда мы отчасти испытываем те неприятные ощущения, которые должны были бы испытать, если бы эти движения были собственные наши движения. Когда же движения людей, на которых мы смотрим, свободны, тогда мы разделяем приятные ощущения, какие испытываются людьми, совершающими эти движения. То есть мы можем считать доказанным, что всякая деятельность красивая есть в то же самое время и деятельность полезная.

При этом, как ни крути, танго — это целостное отображение личности человека, состоящей не только из нейронов, гормонов, ДНК, воспитания и образования, но и из тела и психики, и если одна из «опор» хромает, далеко в танго не уйти. Например, можно иметь глубочайшие эмоциональные переживания, отличаться тончайшей чувствительностью, но если танцующий танго не управляет своим телом, ему не удастся адекватно выразить все это в танце.

В целом танго сложно танцевать, не включаясь личностно. Более того, танго наводит ужас на тех, кто боится до конца открывать себя. Это слишком глубокий танец, чтобы оставаться отстраненным.

Конечно, можно добавить в танго и игру цветомузыки, и разноцветный дым, и прочие яркие эффекты, и все это может выглядеть великолепно, но одно из главных достоинств танго заключается все-таки в том, что это старый проверенный способ самовыражения, который может выразить эмоции при помощи самого минималистического набора средств, самой простой (классической) палитрой.