Читать книгу - "Безумцы - Александр Насибов"

Высокий тощий коммодор[33]читает вслух бумагу, которую держит в обеих руках. Слева и справа от него — офицеры. В парадных мундирах, при кортиках и орденах, они стоят как на смотру.

Три офицера — это военный суд. Карцова отделяет от них стол, накрытый зеленым сукном.

Есть и четвертый член суда — тот самый представительный лейтенант Борхольм, что участвовал в первых допросах Карцова и безуспешно пытался схватить Абста. Сейчас он выполняет обязанности секретаря, восседая за столиком, который поставили для него в углу.

Здесь же присутствует матрос Джабб, еще один конвоир, переводчик да два майора, расположившиеся у двери.

Все это происходит на борту линкора, в салоне, где неделю назад излишне самоуверенный капитан-лейтенант устроил очную ставку Карцову и Абсту. С тех пор Карцов не видел этого офицера: допрос выловленного в бухте пловца вели чины морской контрразведки. С подследственным они разговаривали по десяти — двенадцати часов кряду, были вежливы, угощали кофе и сигаретами и… не верили ни единому его слову из тех, что он повторял и повторял, сперва горячо и страстно, а затем, по мере того как его оставляла надежда, все более равнодушно и вяло.

Ими было бесспорно установлено: в бухте, у мола, в одну и ту же минуту часовые обнаружили, а патрульный катер захватил двоих диверсантов — человека, который сидит сейчас перед ними, и его партнера. Тот, второй, был в резиновом костюме, имел кислородный прибор для дыхания под водой. Отвечая на вопросы следствия, он установил личность своего коллеги, показав, что тому было поручено минировать крейсер. И действительно, вскоре корабль был подорван.

Случай помог бежать человеку в резиновом костюме. Оставшийся должен отвечать за диверсию.

Карцов спорил, объяснял смысл показаний Абста. Но старший следователь, пожилой человек в чине майора, был непреклонен.

— А что, если предположить обратное? — говорил о н. — Вас схватили, вы знаете: с минуты на минуту под килем корабля взорвутся заряды. Поэтому вы решаете разыграть невинность, все свалить на товарища. И вот мы видим ваши вытаращенные в ужасе глаза, слышим взволнованный голос: “Крейсер! Спасайте крейсер!” Вы же отлично знали: взрыв неотвратим, уже ничто не спасет корабль!

— Я говорю правду, я советский моряк.

— Мне еще не случалось видеть советских моряков, которые татуировали бы на своей коже немецкие имена да еще латинскими буквами.

— Я все объяснил.

— Придумали, хотите вы сказать!

— Объяснил.

— А это как объясните?

Карцеву предъявили радиограмму. Оказывается, они все же радировали на материк, а оттуда был сделан запрос в Москву. И вот ответ: командование Советского Военно-Морского Флота подтверждает гибель корабля названного класса со всем экипажем такого-то числа, в таком-то квадрате. Подтверждена и фамилия врача. А в заключение указывается: “На левой руке капитана медицинской службы Кирилла Карцова татуировки не было”.

— Ни в штабе флота, ни даже в штабе соединения, в которое входил мой корабль, не могли знать о татуировке.

— Кто же знал?

— Очень немногие. Она у самого плеча — чтобы показать ее, я должен снять китель, сорочку.

— Кто же мог знать о татуировке? — настаивал следователь. — Отвечайте, я предоставляю вам все возможности оправдаться.

— Члены экипажа корабля, на котором я проходил службу.

— Люди “вашего” корабля, которые сейчас мертвы? — Следователь не скрывал насмешки. — Вы правы, это отличные свидетели. Уж не отправиться ли за их показаниями в царство Нептуна?