Читать книгу - "Хищные птицы - Уилбур Смит"

Теперь юноша, сбросивший с себя зловонную одежду, превратился в ошеломительно прекрасное произведение искусства. Хотя его лицо и руки потемнели от загара, торс и ноги сохранили чистый белый цвет. Низкое солнце позолотило изгибы этого тела, темные волосы упали на спину… Зубы выглядели ослепительно-белыми на темном лице, а смех звучал так музыкально и был полон такой энергии, что невольно вызвал улыбку и на губах Катинки.

Потом она посмотрела на собственное тело, и ее губы приоткрылись. Фиолетовые глаза прищурились, явно что-то соображая. Нежные черты лица юноши выглядели обманчиво. Он явно уже не был ребенком. Он обладал плоским животом с прекрасными молодыми мускулами. А в нижней его части темнел кустик вьющихся волос, и розовые гениталии свисали тяжело, с властностью, которой не хватало Давиду Микеланджело.

Когда юноша прыгнул в лагуну, Катинка могла проследить за каждым его движением в чистой воде. А юноша вынырнул на поверхность и, смеясь, встряхнул головой, отбрасывая назад мокрые волосы. Взлетевшие брызги сверкнули, словно священный нимб света вокруг головы ангела.

Юноша быстро поплыл в ту сторону, где высоко на корме стояла Катинка. Он скользил в воде с особой грацией, которой Катинка не замечала в нем, когда он был одет в парусиновые штаны и рубаху. Он проплыл почти под ней, не заметив ее пристального взгляда. А Катинка разглядела и его позвоночник, и тугие мышцы спины, и круглые ягодицы, соблазнительно напрягавшиеся с каждым движением ног, как будто юноша занимался с кем-то любовью прямо в воде…

Она наклонилась вперед, чтобы проводить его взглядом, но он уже ушел из поля ее зрения, обогнув корму.

Катинка разочарованно надула губки и вернулась в каюту, чтобы снова приняться за книгу. Но иллюстрации уже потеряли для нее привлекательность, бледнея в сравнении с живой плотью и блеском юной кожи.

Катинка сидела, опустив на колени открытую книгу, и воображала крепкое молодое тело, белое и блестящее… представляла его над собой, буквально видя, как напрягаются ягодицы юноши, когда она вонзается в них своими острыми ногтями…

Катинка инстинктивно ощутила, что этот юноша все еще девственник… она почти чуяла медовый аромат невинности, исходящий от него, и ее он притягивал, как притягивает осу перезрелый фрукт.

Это было бы ее первым опытом с сексуальной невинностью…

Такая мысль придавала остроты природной красоте молодого человека.

Эротические фантазии Катинки усиливались из-за долгого вынужденного воздержания. Она откинулась на спинку кресла и крепко сжала бедра, начиная мягко раскачиваться взад-вперед и тихонько улыбаясь себе под нос…

Следующие три ночи Хэл провел на берегу под каменистыми выступами. Отец назначил его руководить перевозкой на берег пушек и устройством каменных оснований под них, чтобы орудия смотрели на узкий вход в лагуну.

Само собой, сэр Фрэнсис тоже отправился туда, чтобы проверить выбранную сыном позицию, но даже он не нашел никаких ошибок в том, как Хэл поставил орудия, которые без труда остановили бы любой корабль, вздумай тот сунуться в узкий пролив между утесами.

На четвертый день, когда работа была закончена и Хэл на веслах возвращался через лагуну, он уже издали увидел, что работа по ремонту галеона идет вовсю. Плотник и его помощники построили над кормой висячие леса и с этой платформы прилаживали новые доски обшивки вместо поврежденных пушечным огнем, что вызывало большие неудобства у гостей, пребывавших у них на борту. Неуклюжая аварийная мачта, которой голландский капитан заменил сломанную штормом грот-мачту, уже была снята, и галеон без нее выглядел странно и нескладно.

Однако, когда Хэл поднялся на палубу через входную прорезь, он увидел, что Нед Тайлер и его рабочая команда достают из трюма массивные бревна экзотической древесины, составлявшие самую тяжелую часть груза, и опускают их в лагуну, чтобы по воде переправить на берег.

Запасная мачта лежала на самом дне трюма, там же, где находились запечатанные отсеки с монетами и слитками. Чтобы до них добраться, требовалось достать почти весь груз.

– Отец тебя требует, – сразу сообщил Эболи, и Хэл поспешил на корму.

– Ты пропустил три дня занятий, пока был на берегу, – без предисловий заявил сэр Фрэнсис.

– Да, отец.

Хэл прекрасно знал: нет смысла говорить о том, что он не намеренно ускользнул от уроков. «Но я, по крайней мере, имею оправдание», – мысленно добавил он, глядя прямо в глаза отцу.

– Вечером после ужина мы повторим катехизис ордена. Приходи в мою каюту к восьми ударам второй ночной вахты.

Катехизис ордена Святого Георгия и Священного Грааля, то есть текст посвящения в рыцари, никогда не был записан, и уже почти четыре века две сотни эзотерических вопросов и ответов передавались только из уст в уста; мастер наставлял послушника в этом суровом ритуале.

Сидя на баке рядом с Эболи, Хэл жадно проглотил горячий бисквит, истекающий жиром, и только что запеченную рыбу. Теперь, когда на корабле не было недостатка в топливе и свежей пище, кормежка стала основательной и вкусной, но Хэл помалкивал во время еды. Он мысленно повторял катехизис, поскольку отец был весьма строг в этом вопросе. Корабельный колокол пробил нужный час слишком скоро, и, как только затих последний звук, Хэл постучал в дверь каюты отца.

Сэр Фрэнсис сидел за своим письменным столом, а Хэл опустился на колени на голый пол. Сэр Фрэнсис набросил на плечи официальный плащ, на его груди сверкал великолепный золотой знак рыцаря-морехода. Знак изображал грозного английского льва, держащего над собой croix pattee^[5]; над крестом сверкали звезды и полумесяц – знак Девы Марии. Глаза льва были рубиновыми, звезды – алмазными. На среднем пальце правой руки сэра Фрэнсиса красовалось узкое золотое кольцо, на котором были выгравированы компас и квадрант Дэвиса, инструменты навигатора, и над ними – коронованный лев. Кольцо было небольшим и скромным, в отличие от знака на груди.

Сэр Фрэнсис вел урок на латыни. Использование этого языка гарантировало, что только высокообразованные люди могли стать членами ордена.

– Кто ты таков? – задал сэр Фрэнсис первый вопрос.

– Генри Кортни, сын Фрэнсиса и Эдвины.

– Зачем ты пришел сюда?

– Я пришел, чтобы отдать себя на службу ордена Святого Георгия и Священного Грааля.

– Откуда ты пришел?

– Из океана, потому что там мое начало, и в конце океан станет моим саваном.

Этим ответом Хэл признавал морские корни ордена. Следующие пятьдесят вопросов выясняли, насколько послушник понимает историю ордена.

– Кто был до тебя?

– Бедные рыцари Христовы и храма Соломонова.