Читать книгу - "Эмигрантский синдром - Виктория Фельдман"

В большом помещении бывшей гимназии города Бонна, проходят курсы немецкого языка для тех, кому за 40 лет. Это особенное мероприятие, на котором совершенно незнакомые люди, приехавшие из разных городов бывшего Советского Союза, объединяются в некий коллектив. Они знакомятся между собой, вместе справляют дни рождения в залах школы, удивляя единственного среди них немца-учителя, русскими разносолами. После очередного застолья немец потихоньку начинает понимать по-русски, а к окончанию последней ступени обучения, и говорить пару слов.

Лет десять тому, курсы продолжались только 6 месяцев и в них собирали всяких иностранцев. Китайцев, турок, африканцев, румын, югославов которых здесь достаточно. Но вместе с русскими им заниматься трудно. После длительного общения, в одном коллективе, вместо немецкого, они начинали говорить по-русски. Начиная с 2000 года, русскоговорящие группы формируют только из бывших жителей СССР. Стараются даже объединять иммигрантов, из Ленинграда, Москвы и Киева – отдельно. А переселенцев из Казахстана, Узбекистана, Киргизии – отдельно. Во время занятий в классе категорически нельзя было говорить по-русски, только по-немецки. Для тех, кто долго не выдерживает это давление, имелась комнаты отдыха. Там можно попить чаек, почитать русскую прессу, поболтать с подругой.

Групп одновременно набирают несколько. Все проходят собеседование и их делят по ступеням. Я попала в группу продвинутых, на третью ступень. Хождение на курсы приравнивают к полноценной работе. Устаешь не меньше, чем на производстве. Целый день в напряжении. Много самостоятельных заданий. Часами, пытаешься вспомнить какая разница между «Именем существительным» и «Наречием» и многое другое из правил русской грамматики. А ведь нам от 40 лет до 60 лет и все это довольно трудно. Немецкие преподаватели ведут объяснения нового материала очень медленно, растягивая и повторяя каждый урок. Но, к сожалению, наши мозги так отвыкли учиться, что слабое понимание языка появляется только на третьей ступени. Несмотря на все это, подобное учение, а главное общение, доставляет нам всем большое удовольствие.

Итак, мы вспоминаем призыв Ленина: «учиться, учиться и учится», добавляя к нему – «лишь бы не работать»…

Я уже месяц учусь на третьей ступени, и меня часто в коридоре поджидает кто-то из учащихся первой ступени. Им иногда по почте приходят разные письма, которые они не могут прочесть. «Слух о человеке идет быстрее, чем сам человек, – гласит китайская поговорка». Поэтому я ничему не удивляюсь, когда вижу очередную просительницу. Мне не жалко. Лишняя тренировка языка не помешает. Сегодня на перемене ко мне подошла незнакомая пожилая женщина и очень тихим голосом спросила:

– Извините, вы Соня?

– Да, – ответила я.

– Мне посоветовали к вам обратиться. У меня очень сложный вопрос и мне совершенно не с кем посоветоваться.

– Вам пришло письмо? – спросила я по привычке.

– Нет, это было бы просто, – ответила она. Я очень вас прошу, приходите к нам домой, там я все вам объясню.

И она назвала адрес.

– Ну, хорошо, ждите меня завтра около шести часов, – пообещала я.

К шести часам следующего дня я была в условленном месте. Звали хозяйку Роза. У нее было очень уставшее лицо с остатками прежней красоты. Тонкие губы, ухоженные волосы, но руки немного дрожали.

– Я вам должна рассказать о нашей жизни сначала, – сказала Роза, – тогда вы все поймете.

Мы приехали в Германию три года назад из Норильска. Слышали про такой город?

– Конечно – ответила я.

И она продолжала:

– Норильск. Кто знает, сколько лет жизни забрал этот суровый край!

Мы, два инженера из Харькова, молодые и энергичные поженились вначале 60-х и получили направление на север. Нас звала романтика, мечты о счастье. Ведь мы родились после воины и обо всех ужасах Гулага имели самое смутное представление. Норильск, – если вы слышали, – город за полярным кругом, построенный на вечной мерзлоте. Город на сваях. Город, где полгода – день, а полгода – ночь. Где летом, при переработке никеля, над городом висит серное удушливое облако, а зимой такие сильные ветра, при температуре воздуха минус 40,что сбивает с ног. В этот момент каждый раз прощаешься с жизнью. Первое время мы селились в общежитии, потом родилась дочь и нам дали однокомнатную квартиру в «хрущевке».

Так и жили. Работали, растили дочь. Боролись с морозами. Но почему – то боялись уехать с севера на материк. Казалось, что только у нас в Норильске честные и порядочные люди, нет хитрости и подлости.

Время летело незаметно. Вот и дочь подросла. Вскоре вышла замуж, здесь же в Норильске, за молодого ученого. А потом у нас появилась внучка.

Начались перебои с продуктами и дочь с зятем отправились в ближайшее фермерское хозяйство, немножко подработать. Но видно не судьба. На обратном пути их машину, в темное время суток, сбил пьяный водитель. Они погибли сразу. Мы с мужем забрали пятилетнего ребенка, и вся наша дальнейшая жизнь была посвящена ему.

Наша внучка теперь занимала все наше время. Она была веселой, но очень болезненной. Ей нужно было солнце и витамины. У нас как раз подходило время пенсии, ведь на севере пенсионерами становились раньше. Мы к этому времени уже построили квартиру в Одессе, и все складывалось более-менее удачно. Квартира была готова. Пенсию нам начислили, но как-то страшно было уезжать с насиженных мест. Ничего – думали мы. Кое-какие деньги мы на первое время накопили, пока устроимся на новом месте, с голода не умрем.