Читать книгу - "Агриков меч - Сергей Фомичёв"

Даже несведущий в оружии человек легко заметил бы, что клинки необычные. А кое-кто из купеческих телохранителей, похоже, в таких вещах понимали.

— Чарованное железо, — бросил старый наёмник за спину, обращаясь, прежде всего, к Никанору.

Некоторые из его товарищей вздрогнули, зашептали оберегающие заклятия, другие перекрестились, поглядывая исподтишка на хозяина. Но тот отступать не желал, даже перед лицом волшебства. Махнул рукой только что подошедшему с рязанского берега подкреплению и ещё четверо вооруженных людей присоединились к соратникам. Теперь на каждого из мещёрцев приходилось почти по десятку противников.

— Убери людей, Никанор, — очень тихо, но жёстко сказал Сокол. — Прояви разум. Не выстоять им против нас.

Сам чародей не был так уж уверен в победе и проницательный Никанор ему не поверил тоже. Но тут очень кстати неладное заметил Тарон. Побросав верёвки, оставив сидящий на отмели струг и кучу вещей на берегу, мещёрские корабельщики поспешили на выручку землякам. Отчаянная у Тарона ватага подобралась — против вооружённых охранников с одними дубинами вышли. Но тому, кто вёслами приучен день напролёт ворочать, железный клинок не всегда и требуется.

Купец галицкий сдал назад. Бойню устраивать слишком велика Рыжему честь, а главное свидетелей много набежало. И гадать не надо, чью сторону власть возьмёт, дойди до суда. Понятно за своих встанет.

— Ещё свидимся, Рыжий, — зло бросил он и дал отмашку наёмникам.

Пешие и конные побрели обратно через реку, спотыкаясь и проваливаясь в ямы.

— Дочке кланяйся! — крикнул Ромка в спину купцу.

Тарон, увидев, что свара рассосалась сама собой, повернул обратно, а Рыжий несколько нарочито, словно в шутку, поклонился Соколу и Тарко.

— Ну, спасибо вам, земляки, — произнёс он. — Спасли вы меня от придурка этого из Галича Мерзкого. Сами-то куда путь держите?

— Да уж не за девками охотимся, — сказал чародей. — Вот с Тароном по Оке сплавляемся.

— Ну да, — кивнул Рыжий с усмешкой и показал, как бы между прочим, что узнал их обоих. — Чародей с княжеским приёмышем в корабельщики нанялись или в охрану? Чего уж тут, обычное дело.

— Чем плоха работа? — возразил Сокол.

— Да от вас за версту тайной несёт, уж я в этом толк знаю, можешь поверить.

— Ну, чужие тайны тебе вовсе не на пользу пойдут, — усмехнулся чародей. — Ты со своими-то разобраться не можешь.

Рыжий подумал немного и решился.

— А хотите вы или нет, но придётся вам меня с собой взять, — заявил он. — Не отстанет от меня Никанор. Да и врёт он, что мимо Мещёрска едет. Не всё он степнякам из завали своей сбыл. А пока он там крутиться будет, мне домой ходу нет. Князь оправдает, так этот дурак самочинно что-нибудь сделает. Дом спалит, сволочь, или ножом пырнёт.

Сокол хотел осадить настырного парня, прогнать, но вдруг подумал, что, встав однажды на путь, не следует пренебрегать знамениями. Пусть и нелепыми на первый взгляд. Может не случайно Романа они от расправы спасли? Может он им понадобится ещё? А если и не понадобится, то вреда от него большого не будет.

— Мне всё равно, — сказал чародей. — Хочешь, иди с нами. Сам только не пожалей потом.

— Уж не сомневайся, — заверил Рыжий. — Я никогда ни о чём не жалею.

— Оно и видно.

***

В Елатьме Тарон решил остановиться по делам на несколько дней. Можно было сменить корабль, найти другого хозяина — здесь многие останавливались — но Сокол не привык торопить судьбу и потому согласился подождать земляка.

Тарко и вовсе обрадовался задержке. Он надеялся увидеть Вияну. Обида ещё не угасла, но если меч, в конце концов, отдать предстоит, то хотя бы сейчас перед девушкой с ним покрасоваться. Не зря же в Стылые Мары ходил. Но поиски сестрички он отложил на завтра, сейчас следовало искать ночлег, а не княжну.

Единственный постоялый двор в Елатьме располагался у пристаней. Именно с проезжих купцов, путешественников и корабельщиков хозяин заведения по прозвищу Колесо получал половину дохода. Пусть значительной торговли в пограничной крепости не велось и постоянных съездов не устраивалось, зато здесь, под охраной войска, любили останавливаться все, кто шёл с верховьев и с низовьев Оки, и кто выходил на эту главную торговую дорогу из Кадома или Червленого Яра.

Так что народу на постоялом дворе Колеса обитало зачастую побольше, чем у Байборея в Мещёрске, да и сам двор выглядел побогаче. Несколько высоких домов, отведённых под постой, объединял огромный обеденный зал. В нём собирались не только постояльцы, но ради обедов и выпивки частенько заглядывали и местные чревоугодники. Обеды эти в городе прозывали «объедами», именно они и составляли второю половину твёрдых доходов хозяина. Колесо поставил дело так, что всегда брал определенную плату вперёд, но зато потом позволял посетителям набивать животы, кто сколько осилит. Отсюда и слава его объедов пошла.

Когда Сокол со спутниками заглянули в заведение, как раз подходило время вечерней трапезы, и постояльцы вперемешку с горожанами уже собрались за длинными и крепкими дубовыми столами, предвкушая разнообразные угощения. Заплатив хозяину, мещёрцы присоединились к страждущим, разделив конец стола возле самого входа с каким-то печальным мужичком. Тот, по всей видимости, пришёл один, всё время молчал и на новых соседей даже не покосился.

Сокол осмотрелся. Зал был просторным, с несколькими дверьми, ведущими в поварню и к горницам постояльцев, но совсем без окон. Вверху на глухой западной стене оставалась внушительная щель венца в два, дающая выход чаду и пропускающая в сумрак помещения багровые лучи заката. С закатом спорили светильники, стоящие на каждом столе и тележное колесо со свечами, висящее на цепях под потолком.

С приближением начала трапезы разговоры стихали, напряжение нарастало как перед боем, и вскоре в зале воцарилась такая глубокая тишина, что посетители отчётливо слышали звуки поварни и по ним живо, до текущих слюней, воображали, как доваривается похлёбка и допекается мясо, а слуги выкладывают на огромные блюда первую смену.

Но вот двери в поварню открылись, и началось действо, достойное эллинских или римских чревоугодников.

Перво-наперво подали закуску — овощи, зелень, холодную рыбу и нарезанную ломтиками телятину. С первой сменой гости управились быстро. Закусив, они выпили и тут же слуги подали горячее — уху с грибами и щи, к которым на заедку поднесли рассыпчатую кашу. Затем подавали всевозможную дичину — жареную прямо с рожна и варёную из печи — кому, что больше нравилось. Здешний хозяин в приготовлении мяса толк имел — так приправил кабанчика зеленью и грибами, что у гостей животы заурчали от одного только запаха. И потом опять пили. И заедали дымящейся кашей на молоке и на меду. Кому и этого оказалось мало, тем принесли великое разнообразие пирожков и с мясом, и с грибами, и с крупой, и с капустой. В конце подали кисель и свежие ягоды — пора сбора ягод уже прошла, но Колесо умел сохранить их до самой зимы. Слуги только и успевали менять блюда и подливать напитки — мёд, квас и пиво. Водилось у хозяина и привозное вино, цареградское, но это на любителя больше.