Читать книгу - "Сочинения в трех томах. Том 3 - Майн Рид"

действовать. Тигровый Хвост, кстати, скажет мне тогда, понравилась ли ему девушка с золотистыми волосами. Впрочем, я и теперь уже знаю, что подумает он, когда увидит ее: он скажет, что за нее отдаст свою жизнь, точно так же, как и я готов пожертвовать жизнью за ту, которая нравится мне. Ну, что же, согласны?

— Да, — ответил Тигровый Хвост твердо.

Договор, таким образом, был заключен. Мустангер простился с краснокожим, вскочил на мула и крупной рысью направился к корралю, где застал своих товарищей спящими, так как до рассвета было еще далеко.

Солнце было уже высоко, когда Эдуард Торнлей и Ваш Карроль проснулись на другой день после посещения лагеря эмигрантов. Луи Лебар спал еще глубоким сном, когда старый траппер, сбросив с себя одеяло, сел на траву и, потягиваясь, стал громко зевать и кашлять. Это разбудило креола, который вдруг приподнял голову и, опершись на локти, стал испуганно осматриваться кругом, точно человек, которому грозит внезапное нападение врагов. От внимательных глаз Карроля не ускользнуло, конечно, это выражение испуга, и он довольно бесцеремонно спросил:

— Что с вами, Лебар? У вас лицо, как у приговоренного к смертной казни, когда его будят утром, чтобы отправить на виселицу.

В глазах креола сверкнула ненависть, но он опустил голову под пристальным взором траппера и, стараясь казаться совершенно спокойным, ответил:

— О! Ровно ничего, просто-напросто видел скверный сон как раз в ту минуту, когда вы меня разбудили своей зевотой и кашлем.

Вслед за тем он тоже поднялся, потягиваясь и нарочито шумно откашливаясь.

Торнлей встал немного раньше и теперь, возвращаясь с речки, где он только что выкупался, с удовольствием поглядывал на загнанных в корраль мустангов, печально топтавшихся на одном месте.

Глава IX

УКРОТИТЕЛИ МУСТАНГОВ

Корраль, как мы говорили, занимал угол долины, окруженный высокими деревьями и скалами и обнесенный, кроме того, еще прочной изгородью.

— Слушайте, Ваш! — еще издали крикнул молодой виргинец трапперу. — Лошади сегодня выглядят гораздо свежее и сильнее, чем вчера, и нам придется немало повозиться, пока их укротим.

— Не бойтесь ничего, мой молодой друг, — отвечал Карроль, пытаясь изобразить на своем лице улыбку. — Мне еще ни разу в жизни не приходилось видеть такой лошади, которую наброшенное на шею лассо не сделало бы покорной. Давайте скорее завтракать, а потом сейчас же и за работу! Надо торопиться, если мы хотим помочь полковнику при постройке.

Тут его заставил на минуту умолкнуть устремленный на него взгляд Луи Лебара.

— Как! Вы хотите помогать ему устраивать плантацию? — спросил креол с нескрываемым изумлением. — Мне кажется, что у нас немало и своих дел. Нам нужно прежде всего покончить с укрощением лошадей и отвести их на продажу. Это куда важнее, чем помогать другим строить дома и хижины. Вы, помните, сами говорили мне, что у них есть чернокожие рабы, вот пусть они им и строят все, что нужно. А потом знаете, что я вам скажу? Всего больше удивляете меня вы, Ваш Карроль: вы сами говорили, что ненавидите всех этих эмигрантов, которые заставляют нас уходить все дальше и дальше искать новые места для охоты, а теперь вдруг хотите помогать им. Откуда такая быстрая и странная перемена?

— Все это так, я и в самом деле говорил одно, а делаю другое, — отвечал Ваш, не стараясь даже оправдываться. — Но, видите ли в чем дело, у нас в Теннесси вошло в обычай никогда не отказывать в помощи другу, а в особенности на чужой стороне, вот почему мы с Эдуардом и решили помочь этому храброму полковнику. И потом, кто знает? Может быть, в один прекрасный день мы сами будем просить у него убежища и защиты, если команчи и этот проклятый Тигровый Хвост вдруг объявят нам войну, а этого, как вы и сами знаете, можно ждать каждую минуту.

Говоря это, старый траппер в то же время грыз своими прекрасно сохранившимися белыми зубами сухари и ел ножку дикой индейки, которую он ни на минуту не выпускал из рук. Эдуард Торнлей тоже завтракал, но не говорил ничего, потому что его мысли были заняты Луизианой Дюпрэ, задумчивое лицо которой все время стояло у него перед глазами и грезилось ему ночью во сне. Лебар тоже больше не заговаривал ни о чем и, как всегда, имел усталый и чем-то сильно озабоченный вид. Карроль, уничтожая индейку и сухари, искоса посматривал на него, стараясь не дать заметить, что следит за ним.

— Послушайте, Ваш, — сказал Торнлей спустя несколько минут, — как вы думаете, годится эта крапчатая лошадь под седло для молодой девушки?

В это время они уже кончили завтракать и все трое стояли у входа в корраль. Ваш, держа в зубах коротенькую трубочку, торопливо наматывал кольцами на правую руку сделанное из тонких сыромятных ремней лассо. Лебар стоял в нескольких шагах от него. Траппер обернулся к своему юному товарищу и, насмешливо улыбаясь, с минуту смотрел на него. Эдуард невольно покраснел и опустил глаза.

— Значит, дело кончено? Вы-таки попались? — спросил Ваш, испуская глубокий вздох. — Будь я проклят, если это неправда, что все женщины знаются с нечистым! И черт их разберет, как все это они быстро и ловко делают! Но вы не тревожьтесь, я вовсе не думаю упрекать вас за это. Девушка с белокурыми волосами и в самом деле самая красивая из всех, каких я только видел. Она настоящий ангел, таких и на картинах не часто увидишь. Да, ваша правда, эта лошадка будет самым подходящим подарком для молоденькой барышни.

Говоря это, он в то же время тихонько отодвигал барьер, загораживавший доступ в корраль. Торнлей проскользнул следом за ним, и так как к ним в эту минуту подходил Лебар, он шепотом сказал своему умудренному жизненным опытом товарищу:

— Послушайтесь моего совета, голубчик Ваш, выберите и вы какую-нибудь из лошадей и поймайте ее своим лассо, а потом мы вместе и подарим этих лошадей обеим девушкам. Вы, вероятно, тоже заметили, что у них нет лошадей, и поэтому мы своими подарками