Читать книгу - "Родовая земля - Александр Донских"

— Чего же тута, люди добрые, страмного? Красота жизни, так сказать, запечатлённая в красках! Надоело, дедки и баушки, в серости свою жизнь влачить, — отвечал им невозмутимый, улыбчивый Григорий.

Купил Григорий граммофон, и нет чтобы только самому, с семьёй, с женой Марусей слушать музыку — он стал выставлять рупор на улицу, а своего сына подростка Петра просил, чтобы тот сменял пластинки, дежуря в выходные и праздничные дни тёплого времени года у аппарата. И по низовому приангарскому краю Погожего раздавалась разнообразная музыка — пластинок Соколовы имели много. Отец Никон, не на шутку грозился в сторону дома возмутителя спокойствия, размахивая посохом. Заявлял прихожанам:

— Прокляну этого скомороха: ишь, вздумал заглушать священный колокольный звон! А то и посохом отделаю по загривку, ежели где повстречается мне на пути. Так и передайте ему, растлителю душ, революционеру! — отчего-то причислял он Григория к революционерам.

Кто-то запустил в граммофон булыжником, и навсегда замолчал аппарат. Возил его Григорий в город, но починить так и не удалось, и второй купить — лишних денег не водилось.

Словно в утешение, завёл неугомонный Григорий голубей — почтовых, и так ими увлёкся, что однажды вспахал пашню, а посеять пшеницу, говорили, забыл вовремя, со всем селом, как это делывалось обычно в Погожем. Увлекло Григория в голубях то, что они могли доставлять почту на большие расстояния. Он уезжал с голубями-самцами в тайгу или на усольский хутор к товарищу, привязывал к лапке послание — отпускал птицу. Она тем же днём доставляла письмо в Погожее. Сельчане дивились такой необычной способности голубей:

— Мозгов всего ничего — а ишь чиво вытворяют божьи твари! И не заплутают ить: отыщут дом родной и хозяевов.

Радостный Григорий объяснял любознательным односельчанам, которые подозревали его в подвохе и розыгрыше:

— Секрет-то, уважаемые, совсем прост: голубь летит к своей любимой, то есть к супруге — голубке. Тыщи вёрст могёт преодолеть, а всё одно отыщет. Он, знаете, как выбрал себе девку, так они и векуют и воркуют вместе до самой кончины. Весьма верные птицы! Людям есть чему поучиться. Неспроста, видать, они в почёте у святых Апостолов.

— А ну-ка, Лёша, тикай, к придмеру, на Амур — оттедова пусти голубя. Об заклад бьюсь, не сыщет свою голубку. По дороге пристанет к другой! Али в тёплые края махнёт, в Китай да Маньчжурию. И письмо твоё потерят.

— Да дуришь ты нас, Лёша: писульку, чай, оставляшь здесе, а Петька твой опосле втихаря привязыват к голубю, и морочит нам голову. Как же голубь — один, а не в стае! — могёт запомнить дорогу аж с усольских хуторов? До них вёрст семьдесят, ежели не все сто! Ой, врун ты, Лёха! Как нам, людям, середь голубей разобраться, кто с кем любится да милуется?

И загоревшийся, обидевшийся на земляков Григорий действительно чуть было не поехал за Байкал, чтобы пустить оттуда голубей с письмами и доказать маловерам великую преданность друг другу голубиной пары. Жена с трудом удержала Григория — хитростью запёрла его в амбаре и продержала трое суток, пока муж не остыл.

— Эй, Алёша! — окликнул Григория Драничников, беспричинно усмехаясь и заговорщически подмигивая своим собеседникам. — Охотники хотят енерала пригласить на свадьбу: Григорич просил тебя снарядить в город голубей с посланием: без енерала-де не начну торжеств.

— Голубь по любви летит, а не по указке, — серьёзно ответил Григорий, присаживаясь на чурбак возле почерневших и покосившихся ворот Драничниковых.

— Да Лёша самый что ни на есть енерал — Соколов ить! — засмеялась, потряхивая мясистым подбородком, тучная Лукерья. — Его приобуть, приодеть, причесать — так выйдет сам не я!

— Не-е, тётка Лукерья, мне и так ладненько, по-простому.

— Удилище смастерил зна-а-а-тное. Никак дотягивашься до самой серёдки Ангары? — хрипло посмеивался Горбач.

— До самой, не до самой, а далеко забрасываю лесу, — вроде как не замечал Григорий, что над ним глумились.

— Ишь — умелец, анжанер, — поднял указательный палец Лука. — Не на свадебку ли поспешашь, рыбак-анжанер?

— Не приглашённый, а свеженькой рыбки хочу приподнесть Охотниковым. Хорошие люди! — Увидел в небе стайку сизых и белых голубей, которые кружились над домом невесты. — Вон, гляньте: где любовь, тама и голубки.

Лукерья недоверчиво подняла голову к небу, шепнула супругу:

— Дурачок дурачком, а ить всё понимат.

Голуби совершили большой круг над Погожим и Ангарой и запорхнули на конёк дома Охотниковых, стали сверху смотреть на суетившихся во дворе людей, чистя пёрышки, словно тоже хотели присоединиться к свадьбе.