Читать книгу - "Жилище в пустыне (сборник) - Томас Майн Рид"

Покуда мы наблюдали за движениями бобров, вникая в нравы этих любопытных созданий, случилось нечто весьма интересное, подтвердившее нам, что не одних только бобров природа наделила высокой сообразительностью.

Почти посредине запруды возвышалась купа больших деревьев, погруженных на два-три фута в воду. Деревья эти до образования озера стояли на берегу ручья; теперь их со всех сторон омывала вода, и, по всей вероятности, они были обречены на гибель, так как являлись разновидностью тополей, быстро загнивающих, чуть только корни их погружаются в воду.

На этих деревьях мы заметили каких-то маленьких животных, которые с изумительной ловкостью перепрыгивали с ветки на ветку и с дерева на дерево. Это были белки.

Казалось, все они находились в состоянии сильнейшего возбуждения. Можно было подумать, что покой их нарушен близостью врага. Однако ничто им не угрожало; они прыгали с дерева на дерево, спускаясь вниз по стволу до самой воды; затем быстро оглядывали воду, как бы собираясь прыгнуть в нее, и вновь карабкались на высоту. Их было штук двенадцать, но благодаря быстроте, с которой эти проворные зверьки мелькали в листве, создавалась иллюзия, что их в десять раз больше. Ветки и листья непрерывно гнулись и шуршали под белками – ни дать ни взять в деревьях жила целая стая маленьких птичек.

Взгляд наш упал на зверьков, шнырявших по деревьям; но, не найдя в них ничего замечательного, мы не стали приглядываться к их движениям. Во всяком случае, для нас было очевидно, что эти нежные животные, избегающие без серьезной необходимости всякого соприкосновения с водой, были встревожены в своем привычном убежище появлением шлюза и очутились в плену на зеленом островке. Почти вся листва на деревьях была обглодана белками, а с более тонких веток была содрана и кора. К этому белок вынудила голодовка; они боязливо озирались вокруг, ища спасения.

Только внимательно присмотревшись, мы поняли, что именно обнадежило их и привело в возбужденное состояние. Неподалеку от затопленной купы, в верхней части запруды, плавало дерево. Неизвестно как попавшее в ручей, оно было увлечено потоком и приближалось к зеленому островку, на котором ютились белки; двигалось оно крайне медленно, так как течение посреди запруды почти сводилось на нет. Именно это дерево было причиной беличьей тревоги. Зверьки явно задумали, как только оно подплывет к ним, воспользоваться им для передвижения.

Мы уселись и приготовились наблюдать дальше. Дерево медленно подплывало. Белки сгрудились на ветках, поджидая его; вместо того чтобы лазать вверх и вниз, как раньше, они теперь неподвижно сидели на кончиках ветвей.

Дерево между тем проплывало мимо затопленной купы; одна из веток нагибалась к нему. Но мы рассчитали, что спасательный «плот» проплывет шагах в двадцати от этой ветки. Однако белки ожидали в полном сборе, устроившись цепью, одна за другой, и передняя белочка как будто готовилась прыгнуть.

Белки ожидали в полном сборе, устроившись цепью, одна за другой

– Неужели она отважится на такой безумный прыжок? – прошептала Мария.

И мы затаили дыхание, боязливо выжидая, что произойдет.

– Да, миссис Ролф, – ответил Марии Куджо, – они в самом деле собираются прыгнуть. В Вирджинии они прыгали еще дальше. Глядите, одна уже прыгает!

Не успел Куджо договорить, как первая белка, описав дугу в воздухе, упала на плывущее дерево; за ней – другая, третья, и вскоре все белки, подобно птичьей веренице, мелькнули в воздухе и очутились на «плоту». Дерево, усеянное белками, продолжало плыть как ни в чем не бывало.

Вначале нам показалось, что белки перекочевали все до одной; но мы ошиблись: на затопленной купе оставалась одна.

По всей вероятности, она не успела вовремя добежать до конца ветки. Длинная ветка, понемногу сгибаясь под тяжестью белок, ожидавших на ней переправы, сильно пригнулась к воде, и расстояние от ее конца до проплывавшего мимо дерева таким образом увеличилось. Для последней белки прыжок оказался рискованным.

Зверек в безумном смятении бегал взад и вперед, огорченный своей неудачей и подавленный одиночеством. Несколько минут он прыгал с дерева на дерево, метался из стороны в сторону, то и дело останавливаясь и печально провожая глазами удалявшихся подруг.

Вдруг белка начала спускаться с дерева, отличавшегося необычайно толстой корой; кора эта была расколота на крупные чешуи, более фута в длину каждая и в несколько дюймов шириной, и почти свободно отделялась от ствола. За эту особенность дерево, на котором сидела белка, прозвано охотниками «чешуйчатым». Белка наметила самую большую чешую, вклинилась между ней и деревом, и вскоре кора зашевелилась. Зверек выбивался из сил, чтобы отодрать кору от дерева; он хлопотливо выглядывал из-за ширмочки, подгрызал кору, расшатывал ее коготками.

Наконец чешуя почти отделилась от ствола и повисла на нескольких волокнах, которые белка не замедлила перегрызть своими острыми зубками. Кора шлепнулась в воду, а белка с грациозной легкостью прыгнула на нее. Течение в этом месте почти отсутствовало, и вряд ли белка на куске коры уплыла бы далеко от зеленой купы; но зверек не смутился затруднением: покачавшись, белка распушила свой большой хвост наподобие паруса, и ветерок начал медленно подталкивать своеобразный кораблик. Вскоре зверек миновал купу; ветер направил кораблик к нижнему течению запруды, и, подхваченная потоком, лодчонка умчала белку к остальным.