Читать книгу - "Набег - Алексей Витаков"

Тяжело поднявшись, он покинул шатер, за пологом которого его уже ждали мурзы, паши, малики, князья и ханы Ногайской и Крымской орд.

— Там, — Джанибек показал плетью в сторону крепости, — две сотни стариков, больных, немощных и крестьян, не державших в руках оружия. Мы сегодня должны сломить их сопротивление.

— У них есть колдунья с синими губами! Так воины говорят, — раздался голос кого-то из задних рядов знати.

— Кто сказал?

— Я, великий хан, Сындуй-батур! — Человек вышел и встал перед военачальником.

— С синими губами, говоришь? — Джанибек рванул из-за пояса саблю и без замаха с длинным оттягом снес голову неосторожному воину.

Толпа шумно выдохнула. Но тотчас воцарилась мертвая тишина.

— Нет никаких старух с синими губами, запомните это! Не срамно вооруженным мужчинам говорить об этом? А его, — хан кивнул в сторону мертвого тела, от которого на несколько шагов откатилась отрубленная голова, — похороните. С почестями!

Степняки изумленно переглянулись. Таким странным хана еще никто никогда не видел.

— Хан, вернулись разведчики. — Мубарек сделал шаг вперед.

— Что говорят?

— Предатель показал брод. Более глубокий, чем этот, но пройти верхом, не замочив одежды, вполне можно.

— Далеко?

— Не очень. Около пятнадцати верст.

— Как называется место?

— Студеное.

— Знаю. Почему же я о нем раньше-то не вспомнил? Как будто кто-то все время меня за нос водит! Брод осмотрели?

— Да. По всему броду вбиты в дно колья. Полона нет. Некому лезть в холодную воду.

— Некому, говоришь? А кто сегодня бежал от старухи, чуть в штаны не намочив?! Давай этих храбрецов в воду и пусть выворачивают. А живы останутся, отправь домой. — И еле слышно себе под нос: — С такими уже не навоюешь! Они самой смерти в глаза заглянули. Они теперь только ей принадлежат. Почему я не убил тогда эту ведьму?!

— Да, хан. — Мубарек сделал шаг назад, в глубину темнеющего строя своих товарищей по оружию.

— Кантемир, бери своих людей, переходите реку в том месте, куда приведут разведчики, и скачите на Можайск. А я остаюсь здесь! — Джанибек все еще морщился от боли, держа правую руку на животе.

— Здесь? — Всегда очень молчаливый Кантемир-мурза не выдержал первым.

— Да. У меня тут свои счеты.

— Что мы будем делать под Можайском? У нас останется меньше половины войска! Да разумно ли дробить наши силы? — Мубарек, против всех правил военного курултая, сказал очень громко.

— А ничего. Не нужно заходить в тыл московскому войску. Пусть поляки сами воюют. Покажитесь только. А там делайте что хотите. Берите добычи столько, сколько сможете привезти и угнать домой. В Москве сейчас десятитысячное войско князя Пожарского. А он воевать умеет знатно. Не отдадут столицу Романовы. Это я знаю точно. Напрасно королевич Владислав претендует на московский стол. Смоленск поляки наверняка отстоят, но не больше того. Они сейчас крепко связаны войной в Европе по рукам и ногам.

— Хан, мы не ослышались? — Мубарек растерянно смотрел на своего предводителя.

— Вы услышали то, что должны услышать. То как думает хан Джанибек. — Джанибек сорвался на крик, — Я, вами выбранный военачальник, говорю: делайте так, как слышите! И не иначе! Понятно? Что касается меня, то я остаюсь осаждать крепость. Если сегодня я спалю ее дотла, то нагоню вас. Если задержусь на дольше, то пойду, разумеется после взятия, на Ливны и Воронеж и подожду там. Я все сказал. Выполняйте. А теперь янычар с мушкетами на гору! Плоты поджечь!

Гора получилась воистину огромной, по высоте значительно превосходящей стены песковатской крепости. На ее вершине встали пятьдесят человек с мушкетами. За каждым из них еще по двое, готовых перезаряжать. Грянул первый залп. За ним почти сразу второй и третий. С горы просматривалось почти все нутро детинца. Огонь пошел прицельный, беспощадный и настолько плотный, что защитники вынуждены были почти все перебежать и буквально вжаться в лобную часть стены. Сверху по течению Усмани от берега отчалили плоты, груженные хворостом и сеном по высоте в два человеческих роста. Черный дым зловещими клубами потянулся вдоль реки в сторону крепости. В небо взметнулась горящая стрела, и с другой стороны крепости в пруд накатом по бревнам сползли еще два водных воза, которые тоже вспыхнули и выбросили целую тучу огня и дыма. А стрелки всё били и били, не жалея пуль и пороха. На этот ураганный огонь ответить было нечем, поскольку дальность стрельбы из пищали хоть не намного, но все же меньше и неприятель прикрыт плотной завесой дыма. Казакам оставалось только терпеть, лежа на земле и не поднимая головы. На это и был расчет стратегов татарско-турецкого штаба.

Кобелев и на сей раз разгадал планы неприятеля. Но что мог он поделать в этой ситуации?

— Гмыза, сейчас совсем жарко станет! — Тимофей Степанович смочил тряпицу в бочке с водой и прижал к лицу.

— Удушать, нехристи. Уже дышать нечем! — Командир пищальников прятал лицо в рукав кафтана.

— Они дыму не просто так напустили. Думается мне, что вверху по течению у них еще один плот есть. А на ём турки-подрывники да пара-тройка бочонков пороха. Мы их сейчас не видим. Но они плывут, Гмыза. Я нутром чую, плывут.

— Мыслишь, атаман, что они к воротам с порохом-то подладятся?

— Оно самое. Давай-кась пушки наводи на плот, иначе к стене встанет и надолбы прожжет.

— Вижу, Тимофеюшка. Вижу. Я им счас дам плотики весной пускать!

— Только из деревянных не пали, и из ружей тоже ни к чему. Толку с того не будет.

— А то я дурнила без пуговиц и мыла!

— Давай, Гмыза!

— Ребятушки, а ну по флотилье басурьманьской ядром чугунным главной по батарее, пли!

Грянул выстрел. Белое облако ударилось о черную стену. Но толк небольшой получился. Ядро прошло навылет, опрокинуло в реку только верхнюю часть воза и завязло глубоко в береговой глине.

— Гмыза, правь по бревнам. По самому низу! — Кобелев кричал, выкашливая из легких дым.

— А ну, ребята! По флотилье басурьманьской ядром чугунным второй по батарее, пли!

Второе ядро ударило в основание по бревнам. Плот дернулся, подался к противоположному берегу, обернулся пару раз вокруг собственной оси и начал разваливаться. Грязно-желтый столб огня с шипением пошел под воду. Но тут же на крепость из плотной стены дыма выполз еще один. Из нижних бойниц крепости высунулись жерди и багры, останавливая огненное чудище.

— Навались, казачки! — кричал Терентий Осипов. — Оттолкнем турецкого уродца!

— Давай, ребятушки, поднатужились. Чуть наддай, а там я его из пушечки ядром чугунным! — У Гмызы нещадно слезились глаза. И сам он напоминал черта из печной трубы.